В середине дня я еще раз навестил Джека Симма, собираясь просить его и матушку Фальдо присматривать за моей матерью, пока я буду в отъезде. В очередной раз, прижимая указательный палец к губам и показывая большим в сторону своего дома, где осталась жена, он увел меня подальше от двери. К опушке рощи, теперь нежно-зеленой от первых набухших сережек.
— Как долго вас не будет, доктор Ди?
— Недели три, может быть, четыре… Джек, тут что, все с ума посходили? Мать говорит, что люди странно на нас смотрят. Вы заявляете, что меня подозревают в черной магии. Разве я…
— Не-а… просто вы чересчур умный, на свою беду. Нынче трудные времена. Вы видели слишком много заговоров.
— И кое-кто не преминул бы погреть руки на моей дурной славе, — сказал я. Потом поведал ему историю о торговце пророчествами доктора Ди. — Слышали об этом?
— Нет, но это должно было рано или поздно случиться. Всегда хватает охотников до предсказаний, даже если они теперь запрещены законом. Даже астрологические — незаконны, если предрекают будущее королевы, так, кажется?
— Да, если подстрекают к государственной измене.
— Кроме ваших, конечно.
— Кажется, так.
— Ходите по краю, доктор Джон.
— Знаю.
Я прижался спиной к шершавому стволу дуба. Памфлетист в павлиньей шляпе уже воскрес в моей памяти вместе с Джорджем Феррерсом, главой рождественских увеселений, — в образе умалишенного шута в рогатом колпаке с бубенцами и сучковатой палкой с привязанной к ней сосновой шишкой. Когда я сказал Джеку Симму, что в толпе нашлись люди, которые без раздумий отправили бы меня на костер, он ничуть не удивился.
— Сами видите: беспорядок в вере. Большинству простых людей точно известно только то, каким должен быть проклятый Сатана. Предсказателей полно повсюду, и все практикуют тайное ремесло.
— Все-таки… — Неужели Боннер был прав? — …Теперь не настолько тайное, как раньше?
Джек наклонился и поднял с земли почерневший желудь.
— Мне пришлось прикрыть торговлю, когда поползли слухи, будто я распространяю любовное зелье. Ко мне шли старики и говорили, что слышали, якобы толченый бараний рог может вернуть им мужскую силу. «Тогда отчего бы вам не попробовать растереть рог в порошок?» — отвечал я. А они опускали глаза и мямлили, что, дескать, надо еще кое-что… Теперь видите? Есть тонкая черта, которую я побоялся перешагнуть.
Джек огляделся по сторонам, но, не считая грачей и ворон, мы были одни. Он подошел ближе и встал на кучке прелой прошлогодней листвы.
— Когда вас обвиняли в попытке убить королеву Марию с помощью темного искусства, я знал, что это брехня. Но ведь сделать такое, кажись, можно?
— Убийство с помощью магии? Был случай.
Я обошел вокруг молодой березки, вспоминая Генри, лорда Невилла, сына графа Вестморландского, которого лет двенадцать назад обвинили в попытке убийства своей жены и ее отца посредством магии, чтобы получить наследство и расплатиться с карточными долгами. Говорили, будто он нанял опытного колдуна, искушенного в магии и медицине. И еще я подумал о женщинах, которые, как было сказано, могли наложить смертоносное заклятье, выписанное кровью и усиленное ежедневной концентрацией мрачных мыслей и самоотречения — черным постом.
— Думаю… — неуверенно начал я. — Я верю, что разум — могучее орудие, с помощью которого можно отворить дверь в неизвестность. И таким образом разбудить силы, которые можно использовать как на доброе дело, так… так и во зло. Но если вы спрашиваете меня, способен ли я на такое?..
Я отвернулся, чувствуя, что все годы, потраченные мною на учебу, все мои знания, мудреные изобретения были бесполезны и бессмысленны.
— Господин…
Я обернулся. Она стояла на обочине дороги, словно лесная фея.
— Катерина… — Она куталась в шаль моей матери. — Вернулась?
— Моя матушка приходила поговорить с вашей… с миссис Ди. Теперь все в порядке, доктор.
Ее лицо было хмурым, точно побитое яблоко. Должно быть, вышла ссора с ее отцом-пуританином.
— Миссис Ди просит вас немедленно возвращаться домой. Там вас ждут.
— Кто?
Я почувствовал напряжение.
— Кто-то из дворца. — Катерина Медоуз неловко улыбнулась Джеку. — Господин Симм.
— Ступайте, ступайте, — прошептал мне Джек, как только Катерина развернулась лицом к дороге. — Можете отправляться в путь без опаски.
— Хорошо, — ответил я. — Благодарю вас, Джек.
Без опаски. Разумеется, без опаски.
В нашем дворе стояло пять лошадей и четверо вооруженных людей у ворот, и мне вспомнился тот самый день, когда окружили мой дом и обыскали все комнаты, а потом…
Вяжите его.
Я почти развернулся, чтобы уйти и выиграть время, но признал двоих мужчин из королевской свиты, один из которых уважительно поприветствовал меня поклоном. Я тоже кивнул в ответ. Дыхание восстановилось.
Их было только четверо, и, стало быть, прибыл кто-то не очень знатный. За исключением королевы, при дворе я знал немногих людей, кому мог доверять всецело.
Я поспешил в дом и, пройдя мимо камина в холле, нашел их в гостиной с окнами на реку: две женщины одного возраста сидели возле окна, лакомясь сластями с широкого блюда.
— Кузина?..
— Здравствуйте, доктор Ди, — ответила Бланш Перри. — Я приехала за книгами.
Одетая во все черное, кузина напоминала монахиню.
— Но я думал… что сам должен доставить их. Значит, за книгами?
— Будет благоразумнее, если их заберу я.
У нее низкий голос, но необычно звучный, отчего он похож на трубу.
Я называю ее кузиной, хотя не знаю толком, в каком родстве мы состоим.
— Вы приехали сюда из Ричмонда… лишь затем, чтобы взять книги?
— Будет лучше, — ответила Бланш, — если вы будете реже появляться при дворе.
— Это мнение королевы?
— Просто так будет лучше.
По мне пробежал холодок. Я всмотрелся в ее маленькие, надменные глазки, окруженные паутинкой тонких морщин. Много лет назад мой батюшка в необычном порыве предвидения как-то сказал мне, что наше родство с миссис Бланш однажды принесет нам бесценную пользу. В самом деле, старшая фрейлина королевы знала Елизавету с младенчества и имела доступ к самым потаенным уголкам ее души.
— Это вы считаете, что мне следует держаться на расстоянии, — сказал я.
Моя мать нахмурилась от такого неуважения к почетной гостье. Однако выражение лица Бланш осталось непоколебимым. Невозмутимость — ее девиз.
— Я только считаю, — ответила она, — что для королевы было бы лучше, если бы ваши с ней связи оставались в благоразумных пределах. Вы любите задавать слишком много вопросов, доктор Ди.
