и где чисты ручьи.
и все цветы — ничьи.
влюбленных и детей.
рассыпаны в траве.
не вздрогнет в темноте.
и он тебе: «Привет».
хрустально бьют часы.
прогревшийся песок.
Севастопольским друзьям
Преодолевши два тысячелетья,
Возможно, что и третье мы осилим,
Простив судьбе обиды и увечья,
Которые мы от нее сносили.
Мелькает память, словно кинолента —
И предо мной опять брега Тавриды,
И вновь трепещет парус «Фиолента»
И пахнет камбуз жареной ставридой.
Скребут рангоут смуглые матросы,
Чтоб бог ветров добрее нынче был к ним,
И слышны клики юного Юроса,
И что-то плещет в глубине бутылки…
О, скорость ветра в парусном движенье!
Такой восторг, что самому не верится…
О, вкус настойки, где Пинаев Женя
Развел в спирту какой-то лютый перец!..
…Порою хворь приходит к нам без стука,
Но глянь! — и снова флаг регаты реет.
Да, жизнь — не столь уж пакостная штука
(Хотя могла б, конечно, быть добрее).
11 декабря 2000 г.
Детство
Пятилетнему легко на белом свете,
Даже если в доме хлеба нет порою.
Вьюжный год к концу подходит, сорок третий,
Будет елка с довоенной мишурою.
У меня в душе безоблачно и чисто,
Ни сомнения, ни страх меня не точат.
Есть оладьи из картофельных очисток,
Есть письмо, что папа ранен, но не очень.
Непонятно, отчего же мама плачет:
Ведь отец к весне приедет дней на сорок —
Это твердо пишет старший военврач ей…
— Мама, можно я пойду кататься с горок?!
…Вечер. Лампа. В окнах сказки снеговые,
На стекле предновогодняя картина.
Чтобы мама не грустила, я впервые
Книжку ей читаю вслух — про Буратино.
26 декабря 2000 г.
Макс
…Все утешали: «Он старый был,
Что же теперь поделаешь…»
…Мчалась машина за город,
Поле блестело белое.
Ехал мой кот в багажнике,
В наволочку завернутый.
Снег мне казался сажею.
Впрочем, держался твердо я.
Мол, все печали отброшены
И никакой катастрофы нет.
Только молчал: откроешь рот —
Слезы рванутся, как кровь из вен.
…Все он прощал мне, мой ласковый,
Всех моих бед поверенный…
Мы схоронили Максика
В мерзлой земле у дерева.
Рядом воткнули, как колышек,
Тонкий осколок шифера.
…Рыжее мое солнышко,
Как без тебя паршиво мне.
Февраль 2005 г.
Новогоднее
Евгении Ивановне Стерлиговой
Два года сошлись — будто стукнулись лбами —
В потоке времен ли, на звездной орбите ли…
А в стойле соломой хрустит Алабама —
Лошадка, что в будни катает любителей.
Ей п о фигу все — и вселенной скольжение,
И Хроноса тайны, и звездные силы.
Мечтает лошадка: пришла б тетя Женя
И сладким кусочком ее угостила.
Кобылка права. Зачастую и людям
От жизни не очень-то многого надо:
Пускай бы пришел к тебе кто тебя любит
И дал на ладони кусок рафинада…
30 декабря 2005 г.
* * *
Едем мы… Город Сарапул.
И впечатление блёклое.
Что же вдруг так царапнуло
Памятью детства далекого?
Лето военное. Папа
С кубиком в пыльной петлице.
«Я на денек из Сарапула.
Завтра уже — на позиции…
Скатка, ремень, обмотки.
«Ну-ка, сынок, взгляни-ка…» —
На полинялой пилотке
Звездочка-земляника.
Млея от счастья до слез почти,
Был до полночи без сна я:
Папа отдал мне звездочку —
Видно была запасная…