до нашего сына? — холодно осведомился Гаральд. — Здесь остается Гаспар! Я оставляю его здесь под защитой Атии и ее герцогини. Сам же я отправлюсь на защиту Ишмерай, Атанаис и Акила!»
Осознавая всю справедливость слов мужа, Акме бросилась к нему на шею и от угроз перешла к отчаянным мольбам. Но герцог был тверд — он все же умчался в Атию, а Акме была тверда в ответе — она не поехала с мужем, но в тайне от него отправилась в Тиру, навстречу с выехавшим из Брока братом.
Весь Кеос шептался о том, что герцог Атийский не мог покинуть Архей в столь тревожное для него время. Покинув его, он пошатнет свое влияние в Карнеоласе, и король, так нуждавшийся в нем, отвернётся от него. Но Арнил, потерявший сына, пообещал Гаральду любую помощь.
Голова Акме гудела от тревожных мыслей. Сердце разрывалось на части. Только она могла противостоять просыпающейся Кунабуле. Но ярость и отчаяние звали её в Заземелье. Она была готова изрыть там все города и страны, чтобы отыскать дочерей. С этой страшной новости прошло несколько дней, но Акме все еще не могла осознать весь этот ужас.
«Как коцитцы!.. — в отчаянии думала она, вспоминая свой плен в Куре. — Мне нельзя было выходить замуж и дарить Гаральду детей! Все, кто любит меня, страдают! Я прокляла детей своих этой отвратительной силой. Я должна была умереть тогда на полях Кунабулы. Мое спасение — чудовищная ошибка и проклятие всем, кого я люблю!»
Карета остановилась, и дверца открылась.
— Ваша Светлость, мы приехали, — тихо произнёс атиец Карим.
Акме надела капюшон, завернулась поплотнее в саван, вышла из кареты и огляделась.
Над Тирой нависло дождливое небо. По улицам гулял сильный прохладный ветер, грозя бурей, и герцогиня поежилась. Карета осталась в тихом маленьком переулке, где не было ни души, и Акме с Каримом, скрыв лица капюшонами, направились на окраину безлюдными кривыми улочками. Акме надела простое темное платье и выбрала самый простой и надежный саван. О том, что она уехала в Тиру, знали только король, кучер и Карим.
Карим, светловолосый, еще довольно молодой, но очень бдительный, мрачно сверкал своими быстрыми глазами по сторонам.
— Вы уверены, что можете доверять этому человеку, Ваша Светлость? — обеспокоено прошептал Карим. — О нем не знает даже Его Светлость герцог.
— Не знает, — спокойно ответила Акме. — И я не уверена в его верности. Мы можем и должны доверять только самым любимым.
— Тогда зачем вы идете туда? — тихо воскликнул Карим.
— Он верно выуживал для меня самые тайные сведения много лет. И до сих пор я ни разу не пострадала от нашей дружбы. Благодаря ему я смогла уберечь мужа и его драгоценную Атию от неприятностей.
— Вы так говорите об Атии, будто не любите ее?
— Я люблю ее. Очень люблю.
«Но только потому что люблю ее герцога», — подумала она.
— Ваша Светлость, все же я советую вам…
— Карим, — мягко произнесла Акме. — Я не звала тебя с собою. Ты не обязан сопровождать меня. Посему ты свободен уйти, когда тебе угодно.
— Мой долг — защищать вас.
— Раз так, иди рядом молча. Сделай одолжение.
Через несколько минут они подошли к одной из множества темных дверей под козырьком в большом многоэтажном доме.
— Слишком много окон, — прошептал Карим, оглядывая два здания по обе стороны. — Спрячьте лицо получше.
— Его и так не видно, не бойся.
Карим вошёл первый. Герцогиня вошла следом.
Сначала они увидели тёмную переднюю без окон, всего с одной свечой. От передней шел узкий грязный коридор и заворачивал за угол. Перед дверью была узкая лестница, и Акме поднялась по ней на второй этаж, подошла к третьей двери в коридоре и постучала шесть раз.
Через несколько мгновений встревоженный голос осторожно спросил:
— Кто там?
— Твоё вечное проклятие, — ответила Акме.
Дверь тихо открылась, и в проеме показалось бледное хитрое лицо с маленькими усиками.
— А это кто? — вместо приветствия спросил неизвестный, кивнув на Карима.
— С кем ещё я могу явиться, как не с людьми своего мужа?
— Его я не впущу, — твёрдо заявил он.
Акме выразительно поглядела на Карима.
— Нет! — упрямо выдохнул Карим. — Я не могу оставить вас с ним!
— Что-то новенькое! — изумленно пробормотал тот из-за двери.
— Карим, подожди меня здесь.
— Я не могу! А если с вами что-то случится?!
— Если ты не хочешь ждать меня здесь, возвращайся в Атию к моему мужу, — отчеканила Акме, теряя терпение.
Карим промолчал, но поглядел на мужчину так зло, что тот насмешливо фыркнул, впустил герцогиню и закрыл за собою дверь.
— Осторожно, Тарат, — тихо усмехнулся мужчина, всегда называя ее выдуманным именем. — Этот шпиончик влюбился в тебя. Как бы не повредил он герцогу из ревности.
— Он знает, как сильно я люблю своего мужа, Наиль, — ответила Акме, усаживаясь в одно из красивых кресел подальше от окна.
Наилю принадлежали три комнаты на этаже и небольшой, но роскошно обставленный дом в Миларе. Мужчина был темноволос, невысок, бледен. Черты лица имел тонкие, глаза — пытливые и хитрые. Ему было около пятидесяти лет. Наиль имел карнеоласское подданство, но Акме до конца не знала, истинным слугой какого государства он был. Наиль же всегда отвечал, что служил только своим интересам, передавая интересы других, что позволяло ему жить безбедно, украшать три свои комнаты и миларский дом немыслимыми по красоте вещами.
— И известность этой вашей любви крайне неразумна для вас обоих, — сказал Наиль. — Такую любовь нельзя показывать на людях.
— Мы стараемся даже не разговаривать на людях.
— Я слишком много слушаю и слышу вокруг, Тарат, — возразил тот. — Все ваши усилия нисколько вам не помогают. А раз они не помогают, я советую тебе быть чуточку неразумной и не скрывать вашей любви. Вы потеряли ваших дочерей и, быть может, навсегда. У тебя остался любящий муж и сын. Цени и береги их.
— Мои дочери живы, — твердо проговорила Акме, помрачнев. — Эти головорезы ненавидят фавнов, но мы
