Книга Сны инкуба - Лорел Гамильтон

Я ехала домой, думая о вампирах. Невесёлые были мысли — отех, кого мы сейчас убили. Было без чего-то три часа утра, и на хайвее кромеменя почти никого не было. Восемь убитых вампиров, плюс один человек. По моемумнению, слуга, поскольку это он убил Болдуина мечом, а это свидетельстводавнего искусства. Мало кто из современных людей настолько владеет клинком,чтобы убить бойца спецподразделения с «МП-5» в руках. Восемь — достаточно,чтобы думать, будто мы убрали всех, но я знала, что Витторио мы упустили. Еготам не было.

Ночь была ясной и светлой, и когда город остался приличнопозади, засверкали звезды, будто кто-то рассыпал мешок алмазов на бархате. Вдругмне стало хорошо. Почему — не знаю, и не стала в этом копаться, чтобы неспугнуть случайно: усиленное самокопание такое настроение может сбить. Мне былохорошо, я ехала домой, я спасла всех, кого могла, и убила всех, кого могла. Наэту ночь моя работа кончена.

Женских трупов было достаточно, чтобы числить среди нихНадин и Нелли, ту пару, что соблазнила Эвери Сибрука. Была даже ещё одна,которую можно было бы счесть за Гвеннит, возлюбленную Витторио, но я сильносомневалась, что эта троица позволила бы нам просто себя перестрелять безсерьёзной драки. По тем меркам, к которым я привыкла, серьёзной драки не было.Такой, на которую эта группа была бы способна. По крайней мере одна из них илибольше попытались бы удрать, улететь через окно. А снайпер в эту ночь осталсябез работы.

Только свернув уже на Пятьдесят Пятое к югу, я поняла, что«Цирк проклятых» был бы ближе, и я бы раньше добралась до постели. Теперь былоуже поздно — возвращаться было бы столько же, если не дальше. К тому же в этуночь я хотела лежать в своей кровати. Мне нужен был мой любимый игрушечныйпингвин. И Мика с Натэниелом — прямо в эту минуту мне не хотелось видеть другихвампиров. Не из-за жертв тех вампиров не хотела я встречаться с вампирамисейчас — из-за своих жертв. Мелькали перед глазами девушка, молившая о пощаде,Иона Купер, безмолвная толпа в церкви, глазеющая на меня. Я пыталась спрятатьсяза щитом тех ужасов, что они сотворили с женщиной в кухне. Это действительнобыли ужасы. Когда-то я оправдывала себя, считая, что я из хороших парней, чтоесть вещи, которые я не стану делать, границы, которых не переступлю. Последнеевремя границы эти расплывались или исчезали. Я согласна с Мендесом: мы, хорошиепарни, не стреляем в тех, кто молит о пощаде. Но из них многие молят. Многие начинаюткаяться, как только окажутся не с того конца ствола. Но они не каялись, когдаубивали людей, пытали людей — нет, тогда они радовались, пока их не поймали.

Что мне сегодня не давало покоя — это её слова: «Он насзаставил». Так ли? Действительно ли Витторио настолько управлял ими, что они немогли ослушаться? От принятых нами лондонских вампиров я узнала, что ты позакону обязан повиноваться своему мастеру, почти что морально обязан, потомучто он тебе вроде феодального сеньора. Но не сильнее ли эта связь? Могутвампиры заставить других вампиров делать то, чего они не хотят? Спрошу уЖан-Клода, но не сегодня. Сегодня я устала.

Хайвей тянулся пустой и чёрный. Единственным моим спутникомбыл полугрузовик, тащивший срочный груз через всю страну. Дорога принадлежаланам двоим.

Я была уверена, что, где бы ни был Витторио, там мы найдём иженщин. Криминалисты сравнят ДНК убитых вампиров с ДНК из укусов на первыхжертвах, и мы будем знать тогда, скольких мы упустили. В том, что касаетсяполиции Сент-Луиса, дело было закрыто. Мы истребили большинство, а остальныхвыгнали из города. Беда в том только, что серийные убийцы не прекращаютубивать, они просто переезжают и начинают снова в другом месте. Сержант Хадсони его люди своё дело сделали, и заплатили за это дорогой ценой. Но у меня назначке есть слово «федеральный», и это значит, что я ещё, быть может, непокончила с Витторио и его сообщниками.

Эту мысль я от себя оттолкнула. Пока что мы выгнали его иего выживших приспешников из города. И этого должно быть достаточно — насегодня, по крайней мере.

Я съехала с хайвея на узкую гладкую дорогу, уводящую дальшев графство Джефферсон, к моему дому. Деревья загораживали вид, и звездыказались дальше. Я заехала на дорожку к дому и увидела слабый свет сквозь шторыгостиной. Мика или Натэниел ждали меня. Больше трех часов ночи, и кто-то меняждёт. У меня было смешанное чувство радости, вины и предвкушения. Ничегохорошего никогда не бывало, если мой отец или Джудит меня поджидали. Я все ещёне привыкла до конца жить не одна, так что иногда выползали вдруг прежниереакции, будто мне опять семнадцать лет, и в гостиной горит свет. Я обозваласебя дурой, но впервые такое случилось сейчас, когда Натэниел мог бы предъявитько мне больше требований. И мне не было до конца понятно, что это могут быть затребования. Так что я слегка нервничала, вставляя ключ в дверь. Или это всеглупости? Только один способ выяснить.

Они сидели на диване. Наверное, Натэниел уснул, положивголову Мике на колени, но он повернулся, когда я вошла, и я увидела его глаза всвете телевизора. Такое явное облегчение выразилось на лице у Мики, что он несразу смог скрыть его за улыбкой. Он сразу же вернулся к своей обычнойулыбчивой нейтральности, к тому, чтобы как можно меньше от меня требовать, но явидела его первый взгляд. Он говорил больше любых слов о пережитых мыслях —увидит ли он меня снова. Я его не поцеловала на прощание. Я забыла позвонить измашины, сказать, что про потери в полиции — это было не про меня. И эта мысльрезанула острым ножом вины.