приготовленных там ям-ловушек. По пятам за ним гнались Лу Чжи-шэнь и У Сун, а впереди преградили путь Ян Чжи и Ши Цзинь. В конце концов Су Дин был убит наповал стрелой, а бойцы, мчавшиеся за ним, вместе со своими конями попали в ямы-ловушки. Они громоздились один на другого, и трудно даже было сказать, сколько людей и лошадей погибло в этой свалке.
Но посмотрим, что произошло с Ши Вэнь-гуном. На своем отличном скакуне ему удалось пробиться через западные ворота, он выбрался в поле и ускакал. Густые тучи заволокли небо, и уже невозможно было различить, где север, где юг. Так он мчался больше двадцати ли, не зная, где находится. За лесом слышались удары гонга. Вдруг навстречу ему выскочил отряд в четыреста – пятьсот человек. Командир, находившийся впереди, держал в руках палицу. Взмахнув ею, он хотел ударить по ногам коня, на котором ехал Ши Вэнь-гун. Но так как это был не просто конь, а сам дракон, способный пробежать тысячу ли в день, то, увидев поднятую палицу, он перемахнул прямо через голову воина, который держал ее. И Ши Вэнь-гун все мчался вперед, однако, казалось, черный туман обволакивает его, густые тучи начинают давить. Холодный ветер свистел и бешено бил в лицо. Словно все пространство вокруг него заполнил собой дух Чао Гая, который опутал его и удерживал на месте.
Тогда Ши Вэнь-гун повернул коня и поехал обратно старой дорогой. Но тут он столкнулся с «Расточителем» Янь Цином. Он снова повернул коня, и навстречу ему вылетел Лу Цзюнь-и Нефритовый цилинь.
– Куда бежишь, мерзавец?! – закричал Лу Цзюнь-и.
С этими словами он ударил Ши Вэнь-гуна мечом в бок, и тот сразу же свалился с коня. Ши Вэнь-гуна связали и доставили в Цзэнтоуши. А Янь Цин, захватив коня-дракона, отправился прямо в главный лагерь. Когда Сун Цзян увидел коня, в душе у него смешались радость и гнев. Он был счастлив, что Лу Цзюнь-и сумел отличиться, но мысль о том, что Ши Вэнь-гун убил Чао Гая, вызывала в нем ярость. Но прежде всего Сун Цзян приказал обезглавить Цзэн Шэна. Затем была истреблена от мала до велика вся семья Цзэнов. Деньги, ценности и продовольствие погрузили на подводы, чтобы, вернувшись в Ляншаньбо, поделить добычу между всеми главарями, а также наградить бойцов всех отрядов.
А Гуань Шэн и Хуа Юн, выступившие со своими отрядами против правительственных войск, приближающихся из Цин-чжоу и Линчжоу, вернулись в лагерь. Ни один из командиров не погиб в боях. Ши Вэнь-гуна поместили в повозку для преступников и, собрав все отряды, двинулись обратно в Ляншаньбо. По дороге они не причинили ни малейшего вреда тем городам и деревням, через которые проходили.
Вернувшись в лагерь, все собрались в Зал верности и справедливости перед алтарем, поставленным в честь духа Чао Гая. И тут Линь Чун попросил Сун Цзяна, чтобы он приказал Чудесному писцу Сяо Жану написать поминальную молитву. После этого все без исключения главари должны были одеться в траурные одежды и, громко причитая, совершить обряд поминовения. Затем Ши Вэнь-гуну рассекли грудь, вынули у него сердце и принесли его в жертву духу Чао Гая. После того как обряд был совершен, Сун Цзян тут же, в Зале верности и справедливости, стал держать с главарями совет о том, кому быть начальником лагеря. Тогда У Юн сказал:
– Вы, уважаемый брат, будете старшим, Лу Цзюнь-и будет вторым после вас, а остальные братья останутся каждый на своем месте.
– Но ведь Небесный князь Чао Гай, умирая, завещал нам следующее: «Человек, который захватит Ши Вэнь-гуна, кто бы он ни был, должен стать начальником Ляншаньбо», – возразил на это Сун Цзян. – И вот Лу Цзюнь-и захватил этого разбойника живым, доставил его в лагерь и принес жертву духу Чао Гая. Он отомстил за нанесенное оскорбление и смыл обиду. К чему же много разговаривать? Он должен быть главным начальником!
– Да разве осмелюсь я со своими скромными способностями и ничтожными заслугами занять столь почетное место? – воскликнул Лу Цзюнь-и. – Занять здесь даже самое последнее место я почту для себя за великую честь.
– Не подумайте, что я хочу казаться слишком скромным, – отвечал тогда Сун Цзян. – Но есть три вещи, в которых я уступаю вам, господин Лу Цзюнь-и. Это, во-первых, мой низкий рост и то, что я темнолицый. Таким образом, и по наружности и по способностям я не могу равняться с вами. Вы же, уважаемый господин, обладаете солидной и внушительной внешностью, а также благородной осанкой. Во-вторых, я был всего лишь маленьким чиновником, совершил преступление и бежал, спасая свою жизнь. Я от всей души благодарен уважаемым братьям, что они не отвергли меня и даже оказали мне честь, временно избрав на это почетное место. Вы же, почтенный господин, происходите из богатой и знатной семьи и давно уже завоевали себе славу доблестного и отважного героя. И наконец, в-третьих, я недостаточно учен, чтобы служить государству, да и в военном деле не так искусен, чтобы управлять войском. Силы мои столь ничтожны, что я не в состоянии связать даже курицы, и ни одного боевого подвига не совершил. В то время как вы, уважаемый господин, сильны настолько, что можете один противостоять десятитысячному войску. Вы постигли все современные и древние науки, и в этом тоже никто не может превзойти вас. Вот почему именно вы должны стать начальником лагеря. В будущем, когда мы снова будем служить императору, вы, несомненно, совершите выдающийся подвиг, получите высокий пост, и тогда на наших братьев тоже упадет отблеск вашей славы. Я решил это бесповоротно и прошу вас не отказываться больше.
Тут Лу Цзюнь-и склонился до земли и сказал:
– Уважаемый брат мой! Вы лишь напрасно утруждаете себя подобными разговорами. Я скорее умру, чем соглашусь с вашим предложением.
– Дорогой брат, – вмешался тут У Юн, – вы должны быть здесь главным, а Лу Цзюнь-и займет второе место. Такова воля всех. Если же вы будете упорствовать, уступая свое место другим, то боюсь, что этим оттолкнете от себя людей.
Дело в том, что У Юн видел, каково у людей настроение, и потому сейчас был так решителен. В этот момент Черный вихрь Ли Куй вдруг закричал:
– В Цзянчжоу я, рискуя своей жизнью, шел за тобой! Все стараются заискивать перед тобой! А мне никакой черт не страшен! И если ты все время будешь уступать свое место, я все разнесу здесь к дьяволу и мы разлетимся подобно искрам!
В этот момент У Сун заметил,
