галереи, то Иван Ефимович, как говорится, не спускал с них глаз. Как поступит сигнал о новом найденном тайнике, мы туда мчимся. Петров на месте осматривал находки, людей выделял для вытаскивания из шахт. Хотя бои и закончились, дел, конечно, у Ивана Ефимовича было много, но он часто ездил в Пильниц, куда картины свозили. Подолгу стоял, любовался картинами. Любил с художниками побеседовать. Хорошо помню, как много хлопот у него было перед отправкой эшелона — упаковка картин, вагоны надо было подготовить, охрану организовать при погрузке и в пути. Иван Ефимович сам инструктировал начальника караула да и всю охрану: «Бесценные сокровища везете, каждую минуту помните об этом!..»
Я стал разыскивать членов бригады художников, чтобы, как постоянно стремился, расспросить очевидцев и участников.
Прошло сорок лет — живы ли?
На мое счастье, сегодня живут и здравствуют М. Володин, Н. Пономарев, С. Чураков.
Я встретился и беседовал со всеми троими. Теперь уже они не те худенькие молодые офицеры, которые смотрят с фотографий 1945 года. Поскольку эти художники участвовали в великом деле, помогли сохранить для человечества шедевры искусства, коротко познакомлю с ними читателей.
Николай Афанасьевич Пономарев с 1940 года был студентом Московского художественного института.
Он вырос в замечательного мастера, удостоен Государственной премии СССР, звания народного художника СССР, избран действительным членом Академии художеств СССР и председателем правления Союза художников СССР.
Михаил Филиппович Володин тоже перед войной был студентом Московского художественного института. Как только фашисты вторглись на нашу землю, ушел с четвертого курса добровольцем на фронт. В октябре 1941 года попал в окружение, прошел все передряги, связанные с этой бедой, но все же выбрался к своим. Он не только участвовал в спасении Дрезденской галереи, но создал серию рисунков и картин об этом событии.
Когда я спросил его, действительно ли Петров активно помогал спасению галереи, Володин ответил:
— Не думайте, что я говорю об этом, желая сделать вам приятное как автору книги о нем. Вот что я писал еще задолго до знакомства с вами.
Володин взял со стола книгу, нашел нужную страницу и прочитал:
«За ходом наших работ особенно пристально следил начальник штаба 1-го Украинского фронта генерал армии Петров. Редкий день он не заглядывал к нам хотя бы ненадолго, чтобы узнать, как идут дела, в чем трудности, что найдено нового, что ценное еще не обнаружено».
Степан Сергеевич Чураков принимал меня в квартире, больше похожей на мастерскую реставратора. Он и есть реставратор. Причем один из крупнейших мастеров этого тончайшего искусства. Благодаря его золотым рукам, колоссальной энергии и работоспособности сохранили свой первозданный вид многие шедевры Дрезденской галереи. Он заслуженный художник РСФСР. Благодарный немецкий народ присвоил ему звание почетного гражданина города Дрездена, а правительство ГДР наградило орденом «За заслуги перед Отечеством».
Я подробно рассказываю об этих художниках еще и потому, что они хорошо знали генерала Петрова, сдружились с ним за несколько месяцев работы, считали его своим, он подолгу беседовал с ними о картинах и живописи.
Чтобы сократить рассказ, я не буду приводить беседы с каждым художником в отдельности, а передам коротко только то, что связано с Петровым и спасением галереи.
В разрушенном Дрездене не было помещения, в которое можно было бы свозить найденные картины. Командование фронтом выделило летнюю резиденцию саксонских королей в Пильнице, расположенную в 8 километрах от Дрездена. Были присланы, и специально оборудованы машины для перевозки картин. Каждая машина грузилась под наблюдением художников, они же сопровождали и руководили разгрузкой в Пильнице. Ночевали в тайниках и во дворце, руководя охраной, выделенной из воинских частей.
Одним из первых перевезли ящик с «Сикстинской мадонной» Рафаэля. 26 мая 1945 года было произведено вскрытие ящика с этим шедевром. Когда была снята крышка и стала видна мадонна с младенцем на руках, наступила торжественная тишина. Все невольно сняли головные уборы. Кто-то сказал: надо составить список присутствующих при этом историческом моменте. Искусствовед Н. Соколова составила такой список, в нем были (приятная неожиданность!) — и маршал Конев и генерал Петров.
Многие картины, обнаруженные в тайниках, оказались «больными» — покрыты плесенью, красочный слой во многих местах отставал. Нельзя было прикасаться, краска прилипала к рукам. Как поднимать в таком состоянии из шахт? Как везти на грузовиках?
В эти дни С.С. Чураков и под его руководством остальные художники совершали настоящие чудеса — накладывали наклейки, пластыри, устраивали всякие прокладки, ограничители и другие оберегающие полотна приспособления. Причем в этой работе им, как и саперам, нельзя было ошибиться, каждая ошибка привела бы к гибели одного из шедевров.
В Пильнице закрыли окна, двери, чтобы не было движения воздуха, картины должны были, отдыхая, подсохнуть. Только через месяц, и то после захода солнца, когда наступала прохлада, первый раз открыли двери и некоторые окна, дали доступ свежему воздуху. Картины окрепли. С величайшей предосторожностью удаляли с них плесень.
— Почему Дрезденскую галерею надо было вывозить в Москву? — спросил я Пономарева.
— Для решения этого вопроса меня отправил в столицу старший нашей бригады майор Рототаев. Вы любите опираться на подлинные документы, вот почитайте письмо в Комитет по делам искусств, с которым я тогда ездил.
Не буду приводить все письмо, познакомлю читателей лишь с цитатой, дающей ответ на вопрос, заданный мною Пономареву:
«Хочу сообщить, что сейчас складывается весьма тревожное положение. Дело в том, что все произведения живописи, собранные в Пильнице, находятся, с точки зрения музейной сохранности, в неблагоприятных условиях: здесь стоит очень жаркая погода. Картины, привезенные из сырых подвалов и шахт, запрятанные туда фашистами, сразу попадают в весьма сухое помещение. Мы принимаем все меры, возможные в наших условиях: закрываем днем окна, ставни, двери, проветриваем помещение ночью, когда жара несколько спадает, но всего этого явно недостаточно. Самое большое беспокойство вызывает вообще сохранность этих шедевров мирового искусства. Еще имеются случаи, когда оставшиеся в тылу у нашей армии фашисты организуют диверсии, взрывы, поджоги. И несмотря на круглосуточную военную охрану Пильницы, чувство тревоги не покидает всех нас. Мы убеждены, что сейчас настало время, чтобы срочно решить вопрос об окончании наших работ, об отправке произведений искусств в Москву…»
В середине июня пришло распоряжение о вывозе Дрезденской галереи в СССР.
Разрешить недолго, а как это выполнить? Надо изготовить ящики по размеру картин, переложить мягким материалом. А где все это взять? Груза ни много ни мало 28 вагонов — целый эшелон! Да и вагоны разбитые, сами в ремонте нуждаются.
И опять помог штаб 1-го Украинского фронта: саперов выделил, необходимый лес
