Строго говоря, нам нужно было лишь то, что мы получили по XI статье договора, а все остальное только прибавка к основной цели войны-мира. XI статья дает нам все: и баснословную контрибуцию, и громадную территорию на материке… По этой статье, мы вправе участвовать в эксплуатации богатейших звериных и рыбных промыслов по всему побережью Тихого океана от Владивостока до Берингова пролива. Доходность же промыслов так велика, что в течении пяти лет она может покрыть все наши внутренние и внешние займы. Под обеспечение этими промыслами, наши кредиторы уже открывают кредит и на очень выгодных условиях.
Следовательно, все то, что нам могла бы дать какая угодно контрибуция, мы получим по этой статье и, вдобавок, при условиях наиболее благоприятных для нас. Право участия в ловле бессрочное, и, таким образом, принося нам громадный доход, упомянутая статья делает этот доход постоянным, что для государственного бюджета имеет значение несравненно высшее, чем единовременная контрибуция. Тем более, что последняя может выразиться совсем не в том, что нужно. Франко-прусская контрибуция вместо ослабления Франции вызвала возрождение и усиление, потому что она чувствовалась каждым французом, как «дурацкая пошлина», платимая за былой антипатриотизм. Мы этой прусской ошибки не повторяем: постепенно, не раздражая народного самолюбия России, почти неизменно для нее, мы получим такую сумму, в сравнении с которой сумма, уплаченная Францией Пруссия, окажется ничтожной…
Неразграниченное право участия в ловле дает возможность более сильному участнику захватить в свои руки большую часть промыслов на самом законном основании. Но ведь именно мы явимся сильнейшим участником, благодаря обилию предпринимателей и капиталов с нашей стороны и особым поощрительным мерам, проектированным для привлечения рыбопромышленников, тогда как русских предпринимателей почти совсем нет, а обращающиеся там русские капиталы так ничтожны, что серьезно считаться с ними не придется, и заставить их работать на нас же будет очень легко.
Означенным путем все рыбные и звериные промыслы русского тихоокеанского побережья, являющиеся баснословным, неисчерпаемым источником дохода, фактически окажутся в наших руках, а доход этот откроет нам возможность нести внешнюю политику в самых широких размерах и обеспечит за нами право решающего голоса в азиатских проблемах.
Независимо от этого, по русским законам право промысла в прибрежном водном пространстве связано с правом пользования прилегающей береговой полосой. Стало быть, захват нами всех промыслов влечет за собой и захват всей береговой полосы на самом законном основании.
Таким образом, России окажется вовсе оттесненной от Тихого океана.
Право ловли бессрочно, значит, и само право пользования береговой полосой также будет бессрочно, а, следовательно, считаясь русской территорией, береговая полоса фактически станет нашей собственной, где мы можем заниматься исследованием и подготовкой почвы для дальнейшего поступательного движения в глубь азиатского материка, наводнив и эту полосу под видом рыбаков всякого рода специалистами. Помешать переходу их за межу береговой полосы Россия не будет иметь возможности, значит, у нас явится возможность обстоятельно исследовать всю Восточную Сибирь, которая отныне должна явиться объектом нашей внешней политики.
Мир, заключенный в момент наивысшего возбуждения народных масс, будет иметь гибельное влияние на внутреннюю жизнь России. Силы, вызванные к жизни войной и не израсходованные на нее, станут искать выхода внутрь. Сильное народное раздражение, неразумно остановленное, и отклоненное от естественного пути, вызовет внутренние беспорядки чисто стихийного характера. Беспорядки эти в связи с борьбой партий, тянущихся к власти в созываемой Государственной Думе, свяжут Россию и по рукам, и по ногам. Все ее внимание будет сосредоточено в центре, и мешать нашим операциям на окраине никто не будет… Достаточно подготовив почву для новой войны с Россией, за ее восточную окраину, мы можем под видом рыбаков заблаговременно высадить солидный десант, и, найдя какое-либо нарушение наших прав, что сделать будет очень легко, благодаря неразграниченности права участия в промыслах тихоокеанском побережья, мы скоро подберем случай объявить России новую войну.
Очевидно, что, принеся нам чрезвычайные выгоды, дав все, чего мы искали в этой войне, и, наоборот, учинив России неисчислимый вред и ослабив ее, Портсмутский мир подготовил и ее поражение в будущей войне. Для нас он является лишь перемирием, которое создает возможность укрепиться за счет России и набраться сил для новой войны…
Отсюда, все, кто хочет своей родине добра, должны заботиться об увеличении этих сил путем объединения, а не ослаблять их внутренними раздорами и междоусобицами… Россия побеждена исключительно потому, что она разделилась на части, а мы победили только потому, что все были заодно, что все мы шли к одной цели, хотя и разными дорогами…
Так будем же все одно, и заодно, и нашим девизом да будет клич: «Банзай, Ниппон!..»
Если это и апокриф, т. е. если Катцура такой речи и не держал, надо все таки признаться, что основная мысль японских политиков выражена здесь близко к подлиннику.
Для нас не представляет больших сомнений, что эти предсказания сбудутся. Революция и политиканство в Думе так отвлекут наше внимание от Дальнего Востока, что японцы действительно заберут Восточную Сибирь голыми руками… («Русское Дело», статья С. Ф. Шарапова).
Занося изложенное в счет подвигов С. Ю. Витте пред русским народом», мы не имеем права удивляться. Так должно было произойти, ибо никакой «враг отечества» не мог действовать иначе, являясь новичком в дипломатии и будучи лишен дружественных нам советов «всемирного кагала»…
VI. Давно сказано, что сыны Иуды, как шарики ртути, разлитой по столу, бегают и суетятся, как будто чуждые друг другу, но при малейшем толчке извне, они мгновенно сливаются в одну лужу этого ядовитого металла. Так было и в 1905 году, когда толчок был дан Японией. Отсюда, и принимая во внимание, что, как полагал еще Бисмарк, нельзя было бы понять, для чего созданы Иеговой евреи, если не для того, чтобы они служили шпионами, а с другой стороны, имея в виду, что в Англии, японской союзнице, евреи уже открыто правили через лорда Вениамина д'Израэли, стало быть, нет здесь для них секретов, надлежит заключить, что и такие «старейшины многострадальной синагоги», как юркие главари Б'най Брифа, были осведомлены, в состоянии ли Япония продолжать войну, что, впрочем, от них же самих, как крупных кредиторов, не мало зависело, т. е. каковы, следовательно, ее наименьшие требования? В свою очередь, будь С. Ю. Витте государственным человеком такой проницательности, какую ему приписывали, пред ним стоял бы повелительный долг ориентироваться среди всезнающего Израиля во имя достоинства собственной родины.
Увы, сего отнюдь не усматривается…
VII. Независимо от сказанного, еще гораздо раньше, вступая на пост министра финансов, он, быть может, и повинен был сохранять добрые отношения с еврейством, но из сего не следовало, что нужно Россию отдавать ему в полон. С. Ю. Витте имел возможность и обязан был понимать, что такое сыны Иуды, и не давать им воли, а значит, прежде всего, не обогащать их.
