Егор обнял Алену за плечи, и они направились квыходу.
– Егор! – окликнула его Туся. – Я думала, чтомы еще раз все прорепетируем...
– Пускай репетируют бездари, а мне репетициини к чему! – с самодовольной улыбкой ответил Егор.
– Чао, малолетки! – крикнула Алена и развязнозасмеялась.
Алена Истерина пришла на юбилей школы неслучайно. Она прекрасно знала, что это здание не сохранило светлых воспоминанийо ее персоне и мало кто из учителей или учеников будет рад этой встрече. Но онатакже знала, что сегодня премьера спектакля, в котором Егор играет главную рольвместе с Крыловой. Она была наслышана о необычайном таланте Туси и хотела во чтобы то ни стало помешать ее триумфу.
Конечно, ей было известно, что Егор давно невстречается с ней, но Алена слишком хорошо помнила и другие времена, и обидавсе еще душила ее.
К тому же Алене было известно еще кое-что, ноэту осведомленность она приберегала как секретное оружие.
– Хочешь? – спросила она Егора, протягивая емумаленькую фляжку.
– А что это? – спросил он; взвешивая флягу вруке.
– Ром, – ответила Алена, – и очень хороший.Егор открутил крышку и понюхал темную жидкость.
– Пахнет ничего, – нерешительно сказал он. –Да вот только у меня же сегодня премьера. Мне вроде как влюбленного игратьпридется.
– Пустяки, – махнула рукой Алена. – Сыграешь.Выпей для куража.
– А что, – задумчиво произнес Егор, – можно ивыпить. Мне не повредит.
– Конечно, не повредит, – подтвердила Алена. –К тому же для того, чтобы играть любовь с этой... Короче, трезвым – оченьтрудно.
Алене даже самой понравилось, как ловко онапроехалась по сопернице, и Егор громко рассмеялся, широко открывая рот и запрокидываяголову.
18
Зал был полон. Мест хватило не всем, и многиетолпились в проходе, вытягивая шеи.
Туся страшно волновалась за кулисами.
– Как я выгляжу? – в сотый раз спрашивала онаЛизу.
– Лучше всех, – сотый раз отвечала та.
На плечи Туся накинула прозрачный воздушныйшарф нежно-розового цвета. Игру с шарфами придумала она сама: в начале пьесыона появляется в розовом, в середине, когда героиня влюблена, вогненно-красном, а ближе к концу в черном.
Туся нервно теребила концы шарфа и про себяповторяла роль. Кахобер Иванович вышел на сцену и объявил начало спектакля.Заиграла музыка, и занавес открылся.
В первой сцене Ромео разговаривал со своимдругом, которого играл Елкин. Что-то странное послышал ось Тусе в его голосе.Егор говорил с большими остановками, запинался и глупо посмеивался. А когдаТуся наконец догадалась, в чем дело, руки ее опустились и плечи заходили внервной пляске.
Она поняла, что Егор пьян. Туся выглянулаиз-за кулис и увидела, что он нетвердо стоит на сцене и патетически декламирует:
Что есть любовь?
Безумье от угара.
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез,
Раздумье – необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Вот какова, и хуже льда и камня,
Моя любовь, которая тяжка мне.
Ой, тяжка, – от себя добавил Егор, опираясь наМаксима. – Почти невыносима!
В зале раздался робкий смешок, потом засмеялсякто-то еще, и, наконец, весь зал рухнул от смеха.
– Боже мой, это провал! – в ужасе прошепталаТуся. – Спектакль сорван.
– Надо что-то делать, – сказала Лиза,лихорадочно соображая. – Обязательно должен быть выход.
К ним подошел разъяренный Кахобер Иванович.Таким они еще никогда его не видели.
– Какое неуважение! – сказал он и возмущенновскинул правую руку. – Никак не мог такого предположить.
– Что же делать, Кахобер? – Туся была такрасстроена, что не заметила, как назвала учителя просто по имени.
И Кахобер тоже так был расстроен, что и ухомне повел.
– Сюсюка! – неожиданно озарило Лизу. – Надосрочно заменить Ромео!
– Точно! – обрадовался Кахобер. – Где он?
– Я здесь, – отозвался Толя– – Я могу.
Когда Егор сошел со сцены, за кулисами егождали разгневанные участники спектакля во главе с Кахобером.
– Ну, как я? – спросил Егор.
Как многие пьяные люди, он не осознавал себяпьяным и был уверен, что сцена ему удалась.
– Вон, – тихо сказал Кахобер, указывая надверь. Его губы побелели от еле сдерживаемого бешенства.
– То есть как это – вон? – не понял Егор, ноулыбка уже исчезла с его лица.
– Вон сейчас же, – повторил Кахобер. – Мыпродолжаем спектакль без тебя.
– Но я же Ромео, – пьяно настаивал Егор. – Безменя нельзя.
– Еще как можно, – вступила Лиза. – Это стобой нельзя.
Егор пожал плечами, презрительно хмыкнул иушел.
Спектакль продолжался без него. На сцене былаледи Капулетти, которую играла Света, и кормилица – эта роль досталась Юле.Лиза прошла в зрительный зал, в ожидании выхода подруги, и за кулисами Тусяосталась одна. Она ждала своего выхода, когда к ней неслышно подкралась Алена.
– Что, волнуешься? – негромко спросила она, иТуся вздрогнула от неожиданности.
– Ни капельки, – ответила Туся, хотя это былонеправдой.
– Нельзя тебе волноваться, – сказала Алена спритворным сочувствием.
– Это почему же нельзя? – в тон ей спросилаТуся. – Говорят, что легкое волнение даже способствует хорошей игре.
– Может быть, – согласилась Алена и взяла вруку конец Тусиного шарфа. – Но только не в твоем случае.
– А какой у меня случай? – спросила Туся, хотявнутри у нее все похолодело от дурного предчувствия.
– Особенный, – ответила Алена и томнопосмотрела на нее. – Разве сама не понимаешь?
– Пожалуйста, уходи, – как можно спокойнеепопросила Туся. – Ты не даешь мне сосредоточиться.
– Я уйду, – не стала спорить Алена. – Простохотела посмотреть на тебя поближе, ведь не каждый день встретишь самоубийцу.
– О чем ты говоришь? – гневно спросила Туся,хотя, конечно, прекрасно поняла о чем.
– Думаешь, никто не знает? Глупая, да Егор жевсем рассказал! Это так романтично – из-за него девушка решила отравиться,подумать только!
– Замолчи, – сказала Туся, зажимая уши. – Нехочу тебя слушать!
