О том, как жила и чем жила в тот период область Разе, почти ничего не известно. Без сомнения, в те времена уже была построена крепость Кастейа, расположившаяся ниже Ренн-ле-Шато: в ее задачи входило охранять плато и древний тракт, соединявший север и иберийский полуостров. Возможно даже, что этот отдаленный от центра высокогорный регион, богатый лесами и долинами, был местом друидических культов. Но поскольку до прихода в Галлию Цезаря кельты никогда не строили храмов и почти не имели привычки обрабатывать камни, сказать наверняка, были ли в этих местах друиды, довольно сложно. И все же отсутствие археологических находок еще не говорит о том, что кельты, а особенно их жрецы, не вели в этих местах активной деятельности. Прежде всего кельты прекрасно разбирались в металлах и способах их обработки: об этом свидетельствует множество рудников, оставленных ими в Разе, когда-то богатом драгоценными металлами. Они также использовали «лечебные воды», изобиловавшие в этом крае. Должно быть, редоны из древнего Редэ по мере своих талантов и возможностей внесли свой вклад в развитие конфедерации вольков тектосагов, наиболее могущественного народа древней Окситании. Однако далее легенды смешиваются: по одной из них, после похода в Грецию и Дельфы часть войска текстосагов, возглавляемая помощником Бренна, вернулась в Разе, в то время как оставшаяся часть кельтов основала в Малой Азии Галатское царство. Уцелевшие участники похода припрятали в округе сокровища, награбленные в Греции, в том числе и знаменитое «проклятое золото» из Дельфийского святилища…
В 121 году до н. э. в «кельтском» Лангедоке появляются римляне. Имперские завоеватели, желая оставить за собой главенствующее положение в регионе Средиземноморья, следуют вдоль берега навстречу финикийцам Карфагена, оспаривающим это превосходство. В это же время, опустошая все на своем пути, в Галлию вторгаются племена кимвров и тевтонов, — народы бесспорно германские, но кельтизированные (тому свидетельством их родовые имена). Их продвижение в Галлию остановлено войсками римского полководца Гая Мария, сокрушившего тевтонов при Аквах Секстиевых (современный департамент Экс-ан-Прованс). Становится ясно, что для безопасности Римской империи южные земли Галлии должны быть оккупированы. Что впоследствии и происходит: римляне понемногу продвигаются от побережья в глубь страны, подавляя кое-где очаги сопротивления. Приглядывая за местным населением, не будучи в них уверенными, они разрабатывают (точнее, заставляют рабов разрабатывать) золотые или серебряные жилы, используя местные рудники, водившиеся на окситанском Юге в большом количестве. Таким образом, усилиями проконсула Домиция на свет появляется «Provincia romana», иными словами, «завоеванная территория»: именно таков смысл слова «провинция». Ее столицей становится Нарбон (Нарбон Марсов), вследствие чего, начиная с правления Августа, этой части «Галлии, одетой в тогу» присвоено имя «Галлия Нарбонская».
Римляне никогда не занимали страну полностью. Они довольствовались тем, что разбивали лагеря в стратегически важных местах и обустраивали существующие пути, делая из них настоящие дороги, позволявшие римской армии с их оружием и прочим снаряжением быстро перемещаться из одного места в другое. Их усилиями в Галлии появились школы, созданные ради того, чтобы уменьшить влияние местной элиты (по всей видимости, друидов, учение которых было запрещено) и привить на новой почве как собственную идеологию, так и собственное вероучение, в основе которого лежит религиозный синкретизм. В это время на территории Галлии появляется множество храмов, называемых галльскими, — на самом деле римскими, поскольку кельтские божества в большинстве случаев были ассимилированы и помещены римлянами в свой несколько разношерстый пантеон богов. Но, «поделив на участки» территорию, римляне могли позволить себе отправиться дальше, продолжить колонизацию в других местах, чтобы Рим, одновременно «civitas» и «urbs», действительно стал центром мира.
Такая тактика прекрасно видна и в Разе. На его плато не встретишь следов деятельности римлян, не найти их и в Ренн-ле-Шато. Однако в легкоуязвимых местах, таких как долины с их торговыми путями, присутствие римлян более ощутимо. Так, очевидные следы римской культуры можно увидеть в Але и Ренн-ле-Бен; последний был хорошо известен завоевателям, ценившим его целебные источники. Итак, Разе был «землями» («pagus»), находившимися во власти римлян, но, несмотря на это, сохранявшими свою древнюю специфику и собственный образ жизни.
Разе выходит из тени лишь в конце владычества Римской империи, когда Галлия ощущает на себе первые удары вторжения сильных германских племен. Среди множества историков бытует мнение, что именно в это время на территории будущего графства появляется город Редэ, основанный вестготами. Восточногерманское племя вестготов (визиготов), действительно оставившее неизгладимый след в истории и культуре этого края, породило целый ряд вопросов и ничем не обоснованных гипотез. На самом деле Разе был не более вестготским, чем знаменитая «Септимания», семь окситанских стран, прославившихся в эпоху Меровингов. Тем не менее факт остается фактом: «крепость Редэ» либо основали, либо, на худой конец, обустроили и расширили вестготы.
Но где находилась эта пресловутая «крепость Редэ»? В Ренн-ле-Шато? В это хотелось бы верить, но факты, имеющиеся в нашем распоряжении, не говорят на этот счет ничего определенного. Во-первых, изначально крепость Ренна находилась на месте Кастейи. Во-вторых, зная то, насколько невелика площадь, занимаемая Ренн-ле-Шато, сложно представить, что на его месте когда-то был город, насчитывавший тридцать тысяч жителей. Однако, несмотря на эти очевидные факты, древний Ренн в местных легендах обрастает невероятными достопримечательностями: вокруг него появляется внушительный пояс защитных укреплений, а в стенах города оказываются целых два замка, два храма (один — церковь Святого Пьера, второй — сеньориальная часовня Святого Жана), семь мясных лавок и около тридцати тысяч жителей. Если все это правда, то очевидно лишь одно: опасная и неприступная «крепость Редэ» находилась в другом месте. Ренн-ле-Шато был всего лишь дозорным постом, расположенным на пути из Каркасона в Иберию. Где же тогда искать эту грозную укрепленную столицу вестготов, о существовании которой документы заявляют столь же уверенно, как и о знаменитом Каркасоне?
Логичнее всего предположить, что она находилась в Лиму. Во-первых, его имя свидетельствует о древнем поселении, появившемся в кельтскую эпоху. Во-вторых, этот город расположен в глубине долины, в удобном месте, позволяющем расширять и укреплять городские границы. В-третьих, в Лиму без труда могло обитать тридцать тысяч жителей. Но все вышесказанное не отменяет того факта, что в Ренн-ле-Шато находилась сеньориальная резиденция. Подобная путаница в понятиях вызвана изменением значения слово «город»: сегодня оно означает определенный населенный пункт, но во времена Римской империи и в эпохи, последовавшие за ней, оно являлось обозначением духовной, гражданской общности, о чем заявлено в латинском термине «civitates». В античные времена никогда не смешивали понятия «citi» (общность, фактически и по праву объединявшая людей одной этнической группы) и «ville» (точно локализованный населенный пункт). Именно «ville», эквивалентом которого выступает латинское «urbs», был «городом» в современном понимании этого слова, то есть местом проживания, жизнедеятельности и даже коллективной защиты. Плюс ко всему, cité и ville никогда не путали с «citadelle» (цитаделью, латинским эквивалентом которой было понятие «arx»): в средние века это слово обозначало укрепленный замок, располагавшийся как в самом городе, так и вне его стен.
