3.5. МИНОЙСКИЕ БОЖЕСТВАОткрытие минойской культуры совпало с расцветом религиоведческой «кембриджской школы»1. Издавна велись поиски первых, древнейших стадий греческой религии — теперь они были обнаружены, была найдена, казалось бы, догреческая религия. Стали искать и вскоре нашли антитезу «олимпийскому», антропоморфному, политеистическому миру гомеровских богов: преобладание хтонических сил, матриархат, не похожие на людей божества или даже одно божество вместо пантеона. Однако эти ожидания и гипотезы подтвердились лишь в незначительной своей части.
Артур Эванс выступил сразу же после начала своих раскопок с запоминающимся тезисом о минойском культе деревьев и колонн2, но немногие положения Эванса выдержали критику Нильссона3. Дерево является знаком святилища, оно обнесено сакральной оградой, оно «священно». Но когда к дереву приближается процессия, то под ним на троне восседает богиня в человеческом облике. К дереву прикасаются в танце, но к нему не обращаются с молитвой как к личности, «визави». Подобным же образом обстоит дело с колоннами и поставленными вертикально камнями. Знаки, оставленные каменотесами в «колонных криптах» не свидетельствуют о культе. Небольшие, похожие по форме на колонну камни можно видеть при входе в одно древесное святилище4; на нескольких изображениях свободно «парят» предметы, в которых можно усмотреть грубо обработанные каменные колонны5. Не исключено, что «байтилос» — знак священного, так же как и дерево. В «Одиссее» описывается источающий масло камень в несторовом Пилосе, лежавший там, где приносились жертвы6. Но такой камень или груда камней, у которых совершались возлияния «демонам», служит для маркировки священного центра, еще не являясь, однако, богом сам по себе. Нередко посередине между двумя животными, образующими геральдическую группу, появляется колонна — общеизвестны «львиные ворота» в Микенах7, так же изображают повелителя и «повелительницу зверей»8. Но иконографическая схема не доказывает идентичности, и в настоящее время колонну предпочитают считать своего рода сокращенным обозначением, указывающим на святилище или дворец9. В нескольких домашних святилищах были найдены сталактиты10, как, например, уже в Чатал-Хююке, но при этом лишь в одном святилище эпохи упадка — так называемом «святилище фетишей» в кносском «Малом дворце» камни, которым было придано некоторое сходство с человеческими фигурами, стояли на месте идолов11. Остается сталагмит в пещере Илифии с оградительной стеной, алтарем и «магическим» ритуалом прикосновения — в то же время, именно здесь известно греческое имя греческой богини12.
Греческие мифы, казалось, указывают на существование на Крите культа быка, и с этим ассоциировались известные изображения игры с быком, во время которой акробаты и акробатки перелетают через его рога13. Можно предполагать, что такая игра переходила в жертвоприношение. Но что обращаясь к животному, имели в виду бога и почитали бога, — этому нет никаких доказательства. Бык никогда не выступает объектом религиозного поклонения, по направлению к нему никогда не движется культовая процессия, с ним не связываются такие сакральные знаки как двойной топор, культовые рога или сосуд для возлияний14.
Олимпийскую, патриархальную религию стремились приписать индоевропейцам, а «хтоническое» царство матерей — догрекам. Действительно, установленные культы раннеминойской эпохи связаны с мертвыми — достаточно вспомнить хотя бы для танцев возле купольных у могил в Месаре15. Но в дворцовую эпоху на передний план выходят иные формы культа: праздники в горных святилищах, танцы перед деревом. Почитание богини со змеями в домах и дворцах не связано с мертвыми16, а в священных пещерах больше не бывает могил. Несомненно, погребение сопровождают богатые дары, при этом также приносят в жертву животных. На саркофаге из Айя-Триады17 время такого жертвоприношения, совершаемого, возможно, по образцу египетских, покойный, кажется, сам является перед своей могилой. Но это не имеет отношения к сфере божественного.
Самая своеобразная и характерная черта соприкосновения с божеством в минойской религии — явление его сверху во время танца. На золотом кольце из Исопаты18 четыре праздничмо одетые женщины танцуют среди растущих цветов танец, попеременно нагибаясь и воздевая руки. Над их поднятыми руками видна гораздо меньшего размера и при этом иначе одетая фигура, которая, кажется, парит в воздухе. Здесь сходятся в интерпретации все: в вихре стремительного танца почитательниц является само божество. Сходные маленькие парящие фигуры можно видеть и на других изображениях, и каждый раз напрашивается истолкование этого как явления бога. Так, на одном кнос-ском кольце19 рядом с древесным святилищем и вертикальной колонной мы видим явно мужскую фигуру, которая спускается навстречу женщине, поднявшейся навстречу в приветствии. На оттиске печати из Като-Закро20 над культовым строением изображена фигура, напоминающая «колоколообразного идола», а рядом — сцена «собирания плодов». На микенском кольце21, изображающем шествие женщин к богине, восседающей на троне у священного дерева, наверху на заднем плане видна маленькая, полностью скрытая щитом в форме восьмерки фигура. На другом кольце из Пилоса22 маленькая фигура, кажется, слетает рядом с горным святилищем. Неизвестно какой вид принимало это явление божества в культе. Возможно, что танец приводил женщин в экстатическое состояние. Между тем, более распространенной является интерпретация23, согласно которой за явление богов могли приниматься и птицы — птицы, каких мы видим сидящими на двойных топорах возле жертв на саркофаге из Айя-Триады, или на перекрытиях в «святилище голубиной богини»24, или же на головах идолов позднейшего времени25.
Неоднократно на золотых кольцах встречается изображение богини, восседающей в величественной позе на троне под своим деревом или перед святилищем26. Она смотрит навстречу людям, пришедшим поклониться ей, или процессии гениев — человеческие фигуры меньшего размера, чем ее. Несколько раз над такой сценой можно увидеть солнце, луну и звезду27: совершению обряда придан космический масштаб, оно есть выражение и залог порядка, охватывающего небо и землю. Можно предположить, что такие малые формы возникли под влиянием настенной дворцовой живописи: фрагменты из Кносса28, Пилоса29 и Микен30 могут быть реконструированы и интерпретированы как изображение богини, однако эти фрески не относятся к самим святилищам, а являются частью царственно-пышной общей росписи дворца. Выставленные в святилищах идолы31 — маленькие застывшие фигурки, которых чаще всего бывает помногу — относятся к поздне-минойской эпохе, в субминойских святилищах Гази32 и Карфи33 они уже превратились в изображения богов внушительных размеров. Считалось, что в период критских дворцов идолы не использовались, но, помимо обнаруженных в хранилище «богинь со змеями»34, в Кноссе были найдены бронзовые локоны от женской деревянной фигуры явно больше человеческого роста35 — не было ли то культовое изображение богини? Во всяком случае, миртосские находки установили наличие типа домашнего святилища с идолом уже в III тыс. и тем самым подтвердили древность этой традиции, о чем можно было догадываться и прежде, учитывая примитивный характер поздних идолов36.
