Иными словами, королевский ответ на петиции сословий был излишне радикальным. 13 мая в связи с реакцией государственных чиновников продажа и наследование должностей были восстановлены, вместе с droits annuels, по меньшей мере до конца 1617 г. Парламент уже решил выдвинуть дальнейшие претензии, содержавшие прямые нападки на Кончини, и почти достиг соглашения о созыве собрания пэров с Конде, который на самом деле этот парламент презирал. Государственный совет (conseil d’état) ответил напоминанием парламенту о том, что его функции являются чисто судебными. Он не наделен ни исполнительной властью, ни правом выражать свое мнение по политическим вопросам. И 31 июля 1615 г. Кончини, теперь уже маршал д’Анкр, был уполномочен подавить мятеж принцев.
Теперь Конде вступили в союз с гугенотскими лидерами, и только защита армии Гизов позволила королеве-матери обменять свою дочь на испанскую инфанту на реке Бидассоа, по которой проходила часть границы между Францией и Испанией. Во время поездки туда двор провел большую часть августа и сентябрь в Пуатье и вынужден был оставить заболевшую принцессу Елизавету на попечение дю Плесси, предоставив епископу соблазнительную возможность написать серию льстивых писем Марии Медичи о здоровье ее дочери. Похоже, что именно в это время дю Плесси, не присутствовавшему на собрании духовенства, которое проводилось в период между маем и августом 1615 г., и вернувшемуся в Куссе самое позднее в начале апреля, пообещали должность чиновника, ведающего раздачей милостыни, при дворе Анны Австрийской. Это обещание было официально подтверждено в ноябре. Жалованье составляло всего 300 ливров, но обязанности были необременительными, а сама должность обеспечивала ее владельцу достаточно надежное положение при дворе.
Следует отметить, что это назначение свидетельствует о том, сколь скромное место отводилось дю Плесси, поскольку соответствующий пост при дворе самой Марии Медичи оставался вакантным после ухода с него кардинала Бонци в 1615 г. Кажется наиболее вероятным, что дю Плесси был принят в штат придворных Анны Австрийской из-за того, что этот пост был только что создан и не нужно было никому платить за него. В 1617 г. дю Плесси продаст должность Себастьену Заме, тогда епископу Лангра, за 60 000 ливров наличными и имущество дополнительной стоимостью в 10 000 ливров. Большая часть вырученной суммы пошла на то, чтобы обеспечить три четверти приданого его двадцатидевятилетней сестре Николь, вышедшей замуж за маркиза де Брезе в январе 1618 г.[74]
В январе 1616 г. на обратном пути от испанской границы двор ненадолго останавливался в Пуатье, но дю Плесси не принимал никакого участия в переговорах между двором и Конде, имевших место в феврале-марте в Лудене, совсем недалеко от поместья Ришелье. Отец Жозеф, который приобщился к светской политической жизни в 1615 г., будучи посредником у Конде и Марии Медичи, был вовлечен в эти переговоры и, несомненно, информировал дю Плесси об их продвижении. Дю Плесси последовал за двором в Париж в мае, после того как тот сделал остановки в Туре и Блуа, но в первые два месяца 1616 г. дю Плесси (или, возможно, Анри) жаловался на ущерб, причиненный семейному имуществу войском Конде.
Переговоры между Конде и правительством были проведены под руководством государственного секретаря Вильруа в феврале-мае 1616 г. и завершились заключением Луденского договора от 3 мая 1616 г., выгодного для Конде. Вильруа, в частности, согласился с требованием Конде сместить Кончини с поста наместника Пикардии и губернатора Амьена и вручить самому Конде полтора миллиона ливров, место в совете, Берри и крепость Бурже. Кончини немедленно лишил Вильруа поста члена совета, хотя потребовалась пара месяцев, для того чтобы освободить его от выполняемых функций.
В конце мая дю Плесси был назначен государственным советником (conseiller d’état). За эту должность ему, по-видимому, тоже не пришлось платить, поскольку она по-прежнему формально принадлежала Вильруа. 16 мая канцлер Сийери, который не мог быть смещен конституционным путем, был вынужден вручить печати, которые обычно находились в его ведении, Гийому дю Вэру, знаменитому оратору, моралисту и философу-неостоику, которому Генрих IV в 1596 г. пожаловал губернаторство в Провансе. Пюизье, сын канцлера, потерял свой пост государственного секретаря по иностранным делам.
Эти меры заметно упрочили положение Кончини. Он был назначен наместником Нормандии, губернатором которой была сама Мария Медичи, и губернатором Кана и Пон-де-л’Арш, получив при этом денежный подарок на сумму в 300 000 ливров. Когда Конде переехал в Париж в конце июля 1616 г. и быстро занял главенствующее положение в совете, его популярность — отчасти являвшаяся следствием всеобщей ненависти к Кончини — была столь велика, что это делало его серьезным соперником Марии Медичи в борьбе за власть. Однако Конде недоставало сильных политических союзников, поскольку принцы не доверяли друг другу, и, следуя совету Клода Барбена, нового генерального контролера финансов (contrôleur-général des finances), королева-мать приказала арестовать его 1 сентября. Конде освободили только в октябре 1619 г.[75]
Затем королева-мать продолжила избавляться от советников, доставшихся ей по наследству от Генриха IV, уволив 25 ноября даже дю Вэра. Путь был расчищен, и Кончини теперь мог назначать на важные посты своих людей. В их число входил и епископ Люсонский, который уже с июня вел успешные переговоры с Конде от имени двора и к этому моменту имел резиденцию в Париже. Регентша сдержала свое обещание об обеспечении Ришелье важного места в королевском совете.[76]
25 ноября, когда у дю Вэра изъяли печати, дю Плесси занял освободившееся место государственного секретаря и формально был уполномочен вести иностранные и военные дела. Это принесло ему 17 000 ливров, к ним следует добавить 2000 ливров, которые он получал как член королевского совета, и специальный пенсион в 6000 ливров, выплачиваемый королем.[77] Венецианцы, испанцы и английский посол считали это назначение победой испанцев и папы, поскольку в их представлении дю Плесси прочно ассоциировался с политическим крылом, представленным ведущими фигурами Католического возрождения, хотя сам дю Плесси старался выказывать беспристрастное отношение как к испанцам, так и к гугенотам. Несмотря на то что он был самым молодым членом совета, он с успехом отстаивал свое епископское право старшинства.
