— Вам легко говорить, миссис Плитивер, — пробурчал Сорен. — Попробовали бы вы не думать о распределении, когда все только о нем и говорят!
— Я слышал, пещерных сов обычно зачисляют в следопыты, поскольку у нас сильные лапы, и мы отлично ориентируемся на земле. Думаю, мне это подойдет, — тихонько сказал Копуша.
— Лично я хочу быть искателем-спасателем, — решительно ухнул Сумрак. — Потому что им выдают боевые когти!
— Ты хочешь сражаться? — с плохо скрытым страхом ахнула Примула.
— Мечтаю! Я готов сразиться со всеми совами Сант-Эголиуса. Кстати, ты не слышала, как славно мы разделались в пустыне с двумя тварями из этого каньона? — горделиво спросил Сумрак, взглянув на Сорена и Гильфи.
Друзья смущенно опустили глаза и молча взмолились, чтобы серому совенку не пришло в голову исполнить в столовой один из своих боевых танцев. Сумрак был прекрасным другом, но порой за него можно было со стыда сгореть.
— Великий Глаукс! — вздохнул Копуша. — Если бы не друзья и не помощь орлов, я сейчас был бы уже мертв, — он помолчал и еле слышно выдавил: — И не просто мертв… съеден.
— Шутишь? — ахнула Примула.
— Нет, я не шучу, — сдержанно ответил Копуша.
— Пожалуйста, расскажите мне эту историю, — взмолилась малютка-сычик.
— Милые мои, я полагаю, что это не тема для беседы за чаем. Я, как стол, решительно возражаю!
Но было уже поздно. Копуша начал рассказ, а Примула слушала его, словно завороженная. Миссис Плитивер горько вздохнула и пробормотала: «Ох, хукла-хукла!», что на языке слепых змей означало: «Совята всегда останутся совятами».
Вскоре миссис Плитивер задремала, а совята продолжали болтать, потягивая сладкий чай.
— А вот еще анекдот. Летит, значит, стая ворон или еще каких-то мокрогузых, типа колибри или чаек… — начал рассказывать Сумрак.
— Чайки просто отвратительные, — вставила Примула.
— Отвратные, — поддержал Сорен.
— А давайте соревноваться — кто расскажет самый неприличный анекдот про мокрогузок! — загорелся Копуша.
Внезапно чайные чашки из ореховой скорлупы угрожающе задребезжали.
— Нет, это уже слишком! — визгливо прошипела миссис Плитивер. — Я не потреплю за столом подобных разговоров! Это переходит все и всяческие границы! — Розовые чешуйки на ее теле вдруг засветились каким-то необычным светом, и змея одним сильным движением сбросила с себя всю чайную посуду.
Впрочем, в этом не было ничего необычного. Слепые змеи нередко прибегали к такой крайней мере.
В братстве Великого Древа Га'Хуула существовало не так много правил, однако Матрона строго-настрого запрещала молодым совятам отпускать шуточки по поводу мокрогузок, тем более за обеденным столом. Соответственно, домашним змеям было поручено строго пресекать подобные разговоры в столовых, что и было в точности исполнено миссис Плитивер.
Нарушителей пригласили к Борону с Барран.
Барран как следует отчитала совят, прибавив, что они ведут себя просто возмутительно. «Некрасиво», — пояснила она.
Борон тихонько шепнул на ухо жене:
— Не распекай их так строго, дорогая. Они же всего лишь подростки. Парнишки их возраста обожают подобные шутки.
— Борон, на твоем месте я не стала бы считать Примулу с Гильфи парнишками!
— Нет, но я тоже знаю кучу неприличных анекдотов про мокрогузок, — честно призналась Примула.
Послышалось тихое уханье, которое всегда издают совы, когда смеются. Хохотали все, кроме Барран. Зато Борон ухал громче всех. Его огромное белое тело так сотрясалось от смеха, что только пух летел.
— Какой стыд! Борон, я к тебе обращаюсь! Это не повод для веселья, — укоризненно покачала головой его супруга.
— Ой, дорогая, ты ошибаешься! Еще какой повод, — выдавил король сов и снова зашелся от хохота.
Все совы спали. Прошло несколько часов с тех пор, как мадам Плонк исполнила свою чарующую «Ночь прошла», и все пожелали друг другу спокойного дня.
Но Сорен никак не мог заснуть, а едва погрузившись в дрему, он вдруг проснулся в тоскливый дневной час, когда тишина невыносимо давит все живое, воздух густ от солнца и томительно тянутся минуты. Время медленно крадется, и можно сойти с ума, дожидаясь сумерек.
Непонятная тоска терзала Сорена. Он и сам не знал, чем она вызвана. Все было прекрасно, он должен был чувствовать себя счастливым… Совенку вдруг до слез стало стыдно того, как он вел себя за столом. Разве он не знал, как много значат хорошие манеры для миссис Плитивер? Как он мог так жестоко ранить добрую миссис Пи?
«Может быть, надо сходить и извиниться? — подумал Сорен. — Миссис Плитивер днем часто не спит… Что, если сходить в дупло, где она живет вместе с двумя другими служанками?»
Три слепых змеи жили в замшелой трещине коры примерно на сотню футов ниже дупла, где спал Сорен с друзьями. Там пахло гнилым деревом, мхом и мокрыми камнями. Все змеи обожают спать на теплых камнях, поэтому так же были обустроены все комнаты для прислуги. Бубо специально нагревал камни для змей в своей кузнице.
Сорену ужасно нравилось, как пахнет жилье миссис Плитивер. Тепло камней высвобождало и усиливало ароматы мха, а мох на Великом Древе Га'Хуула был особенно ароматным. Повариха даже варила из него душистое мыло, вот какой у него был запах!
Вообще в Великом Древе Га'Хуула все шло вдело. Именно поэтому совы так тщательно ухаживали за своим домом и не упускали случая подкормить его. Они никогда не собирали лишних ягод молочника, а свои погадки зарывали между корней, чтобы питательные вещества быстрее впитывались деревом.
Спустившись вниз, Сорен сразу почувствовал знакомый аромат мха и теплого камня. Остановившись возле входа в трещину, он заглянул внутрь. Он и рта не успел раскрыть, но миссис Плитивер уже почувствовала его присутствие.
— Сорен, мальчик мой, что ты здесь делаешь в такой час? Входи, малыш, входи скорее!
— А ваши подруги еще не спят?
— Нет-нет, не беспокойся. Они заняты в своих гильдиях.
Для слепых змей в Великом Древе Га'Хуула существовало несколько гильдий — игры на арфе, кружевоплетения, ткачества и других искусств. В каждую гильдию змей избирали по способностям. Чем-то все это напоминало церемонию зачисления в клювы. Но миссис Плитивер до сих пор не выбрали ни в одну из гильдий.
— Миссис Пи, я пришел извиниться за свое безобразное поведение за чаем. Честное слово, мне ужасно стыдно. Я знаю, что…
Миссис Плитивер свернулась в колечко и очаровательно склонила головку.
— Сорен, — тихо заговорила она, и голос ее прозвучал так ласково, что у совенка слезы навернулись на глаза. — Сорен, милый, я знаю, что тебе стыдно, но ведь ты не поэтому пришел сюда.
