Глава XIII. ИЗБУШКУ НЕЛЬЗЯ ЩЕКОТАТЬ!
Взявшись за руки, семеро Темных под монотонное бормотание Татаночи закружились в хороводе вокруг медного таза. По зеркальной жидкости сперва прошла легкая рябь, затем волнение стало сильнее и наконец в тазу закипело. Теперь колдовское варево едва не выплескивалось из таза. Несколько раскаленных капель попало на ногу поэту-сатирику. Он дернулся от боли.
- Не размыкать цепь, негодяй! - рявкнула на него Татаноча. - Все испортишь.
Козлавр подчинился, внутренне прославляя себя за мужество и стойкость. Жидкость в тазу продолжала бурлить.
Теперь всем сосредоточиться, - отдала новый приказ старшая ведьма. - Объединяем силы.
Все, по-прежнему держась за руки, придвинулись вплотную к тазу и пристально уставились на его содержимое. Кипение мало-помалу унялось.
Получается, - радостно прошептал Ничмог- лот.
Тихо, - хором шикнули на него три ведьмы.
Поверхность снова стала зеркально гладкой,
только по ней носились в разные стороны разноцветные огоньки. Тата забормотала новое заклинание, и вот уже вся поверхность покрылась ровным светом, словно экран телевизора. Затем на экране появились очертания предметов. Сперва расплывчато, потом - все четче и четче, будто кто-то настраивал резкость.
Комната какая-то, - пригляделся к изображению поэт-сатирик.
Ядвига пнула его костяной ногой под коленку передней левой ноги.
Тысяча извинений, забылся, - проблеял Козлавр.
Картина в тазу тем временем изменилась. В комнату вошел человек и, подойдя к столу, стал что-то сосредоточенно искать.
Вот теперь действительно получилось, - радостно сообщила Тата. - Это Сил Троевич.
Изображение подернулось рябью.
Не отвлекаться, держать энергию, - приказала старшая ведьма.
- Ой, не могу, - взмолился Ничмоглот Берен-
деевич. - Меня защита его так и пробивает, так и пробивает.
Потерпишь, не маленький, - сказала Пата. - Главное, мы его защиту пробили.
Изображение опять прояснилось. Пошарив на столе, чародей тяжело опустился на лавку и поднес к самым глазам мятый листочек бумаги. Рука у него заметно дрожала. Какое-то время он читал. Затем поднялся, вытащил из застекленного шкафа несколько баночек и, разведя спиртовку, начал что-то толочь в ступе. Чувствовалось, что каждое движение дается чародею с трудом. Он поработал какое-то время, остановился, отложил пестик и обернулся. Губы его зашевелились.
Тата, он вроде кого-то зовет, - сказала Луша.
Она не ошиблась. В комнату вошел Веспасиан.
Сил Троевич опять начал говорить. Кот кивнул и, превратившись в человека, взялся за пестик и ступку, а чародей устало уселся на лавку.
Поверхность колдовского варева подернулась рябью, в тазу булькнуло, и изображение исчезло.
Не расслабляться, - свирепо прорычала Та- таноча.
Так сил уже, милая, нету, - жалобно простонала Ягуля Янусовна.
Еще немного, еще чуть-чуть, - нараспев произнесла Тата. - Хочу посмотреть, что этот Сил Троевич там себе наколдовывает.
Да все одно не поймешь, - сказала Ядвига Янусовна, которая, подобно сестре, уже чувствовала себя на последнем издыхании. - Чересчур далеко.
Если как следует поднапрячься, можно и приблизиться, - не отступала Тата. - Раз. Два. Три. Со-сре-до-то-чи-лись!
В избушке послышался тихий стон. Силы и энергия у всех Темных и впрямь были на исходе. В тазу вновь проявились Сил Троевич и Веспа- сиан. Кот пересыпал порошок из ступки в колбу и закрепил получившуюся смесь в штативе над спиртовкой. Некоторое время спустя он перелил готовое снадобье в фарфоровую чашку.
Напрягаемся и приближаемся, - сдавленным от напряжения голосом проговорила Тата. - Я должна разглядеть этикетки на пузырьках.
Компания Темных застыла в неимоверном напряжении. Стол увеличился в размерах, однако все, что стояло на нем, по-прежнему оставалось не в фокусе.
Не расслабляйтесь, не расслабляйтесь, - взывала к соратникам старшая ведьма. - Еще немного прибавили. Еще чуть-чуть крупного плана.
«Экран» мигнул. Крупный план получился, и даже очень четкий. Однако совсем не пузырьков, а губ чародея, обрамленных бородой и усами. Губы жадно припали к фарфоровой чашке, которую вручил Силу Троевичу кот.
Разворачиваем, разворачиваем, - режиссировала Татаноча.
Изображение поплыло. В этот момент избушка задрожала, как при землетрясении. «Экран» ми-
гом погас. Медный таз вместе с компанией Темных взлетел в воздух, а затем все они, включая и таз, шмякнулись на пол. Жидкость вылилась и со злобным шипением начала испаряться.
Что у тебя тут происходит? - накинулась Та- таноча на Ягулю.
Эльфы, эльфы, - бросилась к двери Гуля. - Совсем, проклятые, избушку мою замучили!
Остальные следом за Бабой-ягой поспешили на улицу, но там было пусто, тихо и спокойно.
Попрятались, - развела руками Гуля.
Какие еще эльфы? Куда попрятались? Откуда они тут взялись? - затормошили ее сестры- ведьмы.
Эльфы английские, - начала объяснять та. - Сказочник заслал группу на мой участок. Для акклиматизации.
С какой стати? - удивилась Ядвига. - Что английским эльфам здесь делать?
Мировое изменение климата, - продолжала объяснять сестра. - Расчеты показали: Гольфстрим меняет течение. Поэтому в Великобритании климат изменится. Что там настанет, точно не помню. То ли холод собачий, то ли жара адская. Но эльфам при любом раскладе не выжить. Поэтому им готовят запасной плацдарм в средней полосе России. Тут вообще никогда ничего не меняется. И вот эти паразиты эльфы наладились избушке моей пятки щекотать, а она щекотки боится. Сами видели, как дергается. Совсем, ба- сурманы, старушку мою замучили.
Сказала бы раньше, я бы защиту от них поставила, - с досадой проговорила Татаноча. -
А так колдовство испортили на самом интересном месте.
Да мы все равно уже больше не могли, - вырвалось у Ничмоглота.
Мочь можно и через «не могу», - отрезала Татаноча.
Сестренка, но главное-то мы все равно увидели, - вкрадчиво обратилась к ней Луша. - Силы у чародея окаянного уже не те.
Были бы те, мы бы с вами вообще ничего не увидели.
Слабеет, - злорадно потерла руки Ядвига Янусовна.
И, по-моему, болеет, - проблеял поэт-сатирик. - Видели? Лекарство пьет.
Разглядеть бы еще - какое лекарство, - задумчиво проговорила Тата. - Мы бы в два счета с ним справились.
Судьбы решительное нет Есть окончательный ответ, - проблеял Козлавр и протяжно, сладко зевнул.
