Спидометр машины был отградуирован на привычные километры в час, а не мили. Он работал, и стрелка дрожала около тридцати, а порой и сорока. Счетчик километража тоже работал. Между аэродромом и стоянкой брошенной техники оказалось тридцать шесть километров, а от нее я за день отмахал почти двести в сторону запада. Но с каждым километром силы падали, иногда руки просто сваливались с баранки, а нога то и дело сама по себе теряла педаль газа. В глазах темнело, падающее к горизонту солнце слепило все сильнее. Я уже почти не следил за дорогой, и тем более мне было не до поведения обезьяны, потому я не сразу понял, кто и почему дергает меня за рукав.
Я сбросил газ. Жаконя пищал и гугукал, указывая пальцем немного назад — не иначе, я только что проскочил что-то важное. Что? Может, указатель какой?
Я дал задний ход — разворачиваться сил не было. «Мерседес», глухо урча, откатился метров на пятьдесят в обратном направлении, и я не сразу поверил своим глазам, когда увидел по левую сторону дороги этот «указатель».
* * *
На столицу Нигерии опускался вечер, когда египетский самолет совершил мягкую посадку в аэропорту Лагоса. Я сумел хорошо выспаться во время полета, который прошел очень спокойно и гладко, а потому был настроен благодушно. Даже пограничный контроль я принялся проходить с улыбкой. Симпатичная иссиня-черная нигерийка (не пора ли мне возвращаться домой?) тоже мило улыбалась. Она взяла мой паспорт и принялась задавать стандартные вопросы. «Ваша фамилия, сэр? Ваше имя, второе имя, если есть, сэр? Вы откуда прибыли, сэр? Цель вашего прибытия, сэр? Вас кто-то встречает, сэр? Что вы мне дадите, сэр?»
Был прекрасный вечер. Жара уже спала, в помещении аэропорта царила приятная прохлада, доносимая кондиционерами и распространяемая вентиляторами. От чиновницы пахло недорогими, но приятными духами, она белозубо улыбалась, как и все вокруг. Улыбаясь, я стал выяснять, что, собственно, нужно давать и зачем. Женщина улыбнулась еще благожелательнее и принялась повторять свои вопросы с самого начала. «Ваша фамилия, сэр? Ваше имя, второе имя, если есть, сэр? Вы откуда прибыли, сэр? Цель вашего прибытия, сэр? Что вы мне дадите, сэр?»
Я по-прежнему ничего не понимал. Чиновница уже не улыбалась. Она более пристально стала изучать мой паспорт и начала задавать менее приятные вопросы, касающиеся виз и печатей, которые ставили паспортные разбойники в многочисленных аэропортах.
«Кто ставил визу, сэр? А почему там? А почему не здесь? А где ваш контракт, сэр, если у вас деловая поездка? А кто вас встречает, сэр?»
Очередь недовольно загудела. Чиновница захлопнула мой паспорт и нажала какую-то кнопку. Моментально появился мрачный верзила-сержант в форме цвета кофе с молоком. Проклятье! Девушка вымогала у меня элементарную взятку, видимо, не слишком большую, надо было дать гринов двадцать, но я опоздал. Верзила препроводил меня в душную комнатку без окон, где уже сидел еще один полицейский, играющий на допотопном компьютере в знакомую до боли игру — первый «Квейк». Сержант занудным голосом начал повторять ритуальную песню.
«Фамилия? Имя, второе имя, если есть? Откуда прибыли? Нет, не откуда прилетели этим рейсом, а откуда вылетели изначально? Литва — это где такая? А Грузия — это где такая? Вы уверены? Цель прибытия? Вас кто-то встречает? А почему до сих пор не встретили? Вот бланк, пишите объяснительную».
Я уже серьезно обалдел, но не до такой степени, чтобы собственноручно писать себе приговор, тем более что в заголовке бланка были весьма зловещие слова «crime facts». Начни я что-то письменно излагать по факту своих «преступных деяний», как меня тут же возьмут за хобот — с подобными приемчиками я как-то раз на родине сталкивался.
— Я не умею писать по-английски, сэр, — начал я «пестрить мурочку». — И не понимаю, что от меня требуется.
— Пишите как умеете, — последовал ответ.
Вспомнив кстати анекдот про грузинского автоинспектора, я сказал, что умею писать только цифры, конкретно — пятьдесят. Что-то мне подсказывало, что за меньшую сумму я вряд ли отсюда выберусь. Мне посоветовали написать хотя бы двести. Я по-настоящему разозлился и заявил, что не дам им нисколько. Полицейские неожиданно легко согласились на полсотни баксов, и также неожиданно легко выпустили меня из своей псарни.
На таможенном контроле история повторилась. Когда очкастый чиновник вкрадчиво спросил, что я ему дам, я ответил, что у меня уже все забрали полицейские. И показал на сержанта, который реял в отдалении, для меня уже относительно безопасном.
Короче говоря, я миновал таможню бесплатно и через несколько секунд благополучно оказался на территории Нигерии. Испорченное полицаями настроение немного улучшилось, но чтобы закрепить эффект, я начал зыркать глазами по помещению аэровокзала в поисках питейного угла. Таковых в пределах видимости не оказалось, и я вспомнил, что здесь уважают не только понятия, но и законы Шариата. А значит, на выпивку рассчитывать можно только в европейском ресторане и по соответствующей цене.
Настроение снова пошло вниз, особенно когда я мысленно пересчитал наличность, которой располагал. А располагал я пятьюстами долларов, которые надо будет отдать Катлеру, и еще менее чем двумя сотнями на карманные расходы. Три раза дать взятку и один раз чем-нибудь перекусить. На сутки в аэропорту должно хватить…
Кстати, сутки мне сидеть тут даже и не нужно. Если этот Катлер где-то рядом, то утром мы вылетим в Луанду.
Но в зале никого, по приметам даже отдаленно напоминающего Катлера, не было видно. А Роб сказал однозначно: высокий, светловолосый, с аккуратной бородой. Немного похож на Хемингуэя.
Можно не упоминать даже, что Джон Катлер — белый. Но из белых в аэропорту, похоже, сейчас только я один.
Надо позвонить… Но мобильник в местных сетях работать отказывался, а на таксофон нужна карта. Где бы ее приобрести?
Я стал искать пункт, где можно купить телефонную карточку. Ничего подобного в здании не нашлось, лавочки все были закрыты, также как и пост-офис. Я поймал какого-то служащего и предложил десять долларов за возможность позвонить. Тот осклабился и вежливо сказал, что по служебной связи пассажирам звонить нельзя, что никакой карточки у него нет, а кроме того, телефоны не работают по причине обрыва проводов…
Это было похоже на правду. Как раз я заметил, как один из прилетевших, одеянием похожий на бедуина, тщетно пытался кому-то позвонить. Телефоном, похоже, он пользоваться умел, однако никакого проку от этого умения не было. Подобрав чемодан, бедуин направился к выходу. Едва он оказался снаружи, как на него, словно пираньи, набросились таксисты, наперебой предлагающие свои услуги. Карточку он по рассеянности оставил в щели аппарата, и я не мог не воспользоваться такой возможностью. Впрочем, таксофон был скорее мертв, чем жив, и когда связь наладится, никто мне толком сказать не мог. А может, просто не хотел. И вообще, с наступлением сумерек местные совсем прекратили вежливо улыбаться, и только зловеще скалились.
Я принялся донимать парня в летной форме, который проходил в непосредственной близости от меня.
