Я насторожилась.
— Просто Надежда Леонидовна написала заявление на вакансию, как только узнала, что Тишкина увольняется.
— Надежда метит на должность директора? — переспросила я.
— Ну да.
Я задумалась. Амбиции у Суровцевой, конечно, будь здоров. И в связи с этими вновь открывшимися обстоятельствами мне было не совсем понятно, зачем она мне пудрила мозги, уверяя в том, что на место Ольги Романовны назначат непременно Васю? Да где уж мне, простейшей форме жизни с одной извилиной, понять высокие устремления Надежды Леонидовны. Я знала только одно: назначить Суровцеву на руководящую должность — это уже перебор, ибо такой человек, как она, с ее страстью к авантюрам, может в рекордные сроки привести организацию к неизбежному краху.
— Сам не хочу… Только мне такой подход совсем не катит, мол, больше некому, поэтому давай ты…
— «Настоящих, буйных мало, вот и нету вожаков…» Вась, а давай, когда ты станешь руководителем, мы Надежду Леонидовну уволим! — Я что-то не на шутку разошлась.
— Ни за что и никогда! Да как же мы без Надежды Леонидовны?! — с притворным возмущением воскликнул Вася.
18
Утро началось неудачно: у меня не завелась машина. Да, осенью купила я себе «тойоту» 2003 года, белого цвета, на свои кровные, и страшно этим гордилась. Никитин, само собой, был против этой совершенно бессмысленной, на его взгляд, покупки и гундел по этому поводу дней пять или шесть. Я же нисколько не сомневалась в том, что нашей большой семье просто необходимо второе транспортное средство.
И вот она, ласточка моя ненаглядная, сегодня утром категорически отказалась везти меня на работу. Супруг мой, Василий Андреевич, конечно, взяли меня, безлошадную, на борт, но при этом на протяжении всего пути всячески надо мной глумились, упиваясь моим горем.
— Это не я имею машину, это она имеет меня! — радостно напевал Никитин.
Я не сильно двинула ему по загривку, чтоб замолчал. Но мой подзатыльник распалил его еще больше.
— «Чтобы не пришлось любимой плакать, крепче за шоферку держись, баран!» — хихикал он.
— На дорогу смотри, — буркнула я.
Мы подъехали к офису с сорокаминутным опозданием — все пробки проклятущие.
— Начальство не опаздывает, начальство задерживается, — дефилируя мимо нашего стола, проворковала Надежда Леонидовна.
Мы с Никитиным, к ее огромному разочарованию, никак не отреагировали на провокацию. У нас, у небожителей, было очень много работы.
Вскоре я отправилась с клиентом смотреть квартиру. Мы ездили на его машине, крутом «лендкрузере», таком же, как у Вериного нынешнего мужа. Покупателя звали Валерий Кузьмич, он был коренастым, лопоухим, лысым, сорока пяти лет от роду и неженатым. Он, как пишут в романах, волочился за мной, причем самым беззастенчивым образом. Не то чтобы я не любила знаки внимания и легкий флирт. Просто здесь легким флиртом и не пахло. Впрочем, Кузьмича нельзя было упрекнуть в отсутствии галантности. Вот и сейчас, на глазах у моих коллег, прилипших к окнам, он чуть ли не на руках вынес меня из своего великолепного, дерзкого «крузера» и проводил до двери, поцеловав на прощание ручку. На самом же деле прощаться со мной, в прямом смысле этого слова, он и не думал.
— Я этому дяде с большими ушами… уши-то когда-нибудь откручу, — раздраженно произнес Никитин, встретив меня на рабочем месте.
— Васенька, котик, зайчик, солнышко, — взмолилась я, — откручивай ему что хочешь, но только после того, как он купит у меня квартиру за пятьсот тысяч европейских рублей!
Вася подозрительно осмотрел мои руки.
— Опять целовал? — строго спросил он.
— Целовал, — призналась я. — Один раз.
— Вымой руки, съешь лимон, — велел мой Отелло и снова уставился в монитор.
Этим дело, естественно, не закончилось, и вскоре у нас состоялся очень серьезный разговор по поводу моих взаимоотношений с некоторыми клиентами.
— Ал, будь человеком, откажись ты от этого фраера ушастого, — с мольбой произнес Вася, когда мы обедали в кафе, находившемся недалеко от офиса. — Сердце ж кровью обливается — родная жена срывается на несколько часов с каким-то кренделем на джипе! А если он тебя изнасилует?! Я его, естественно, за это убью, но меня же потом посадят…
Никитин нес какую-то совсем не прекрасную чушь, и мне, выдержавшей перед этим полтора часа в обществе Кузьмича, все это начало надоедать.
— Вася, пожалуйста, оставь в покое моих клиентов. Во-первых, Кузьмич меня не изнасилует, во-вторых…
— Интересно, почему это он тебя не изнасилует? Он что, евнух?
Я больше не могла выслушивать подобную ерунду и в раздражении так швырнула вилку на тарелку, что от этого звука все посетители кафе повернулись и с любопытством посмотрели в нашу сторону.
— Давай еще посуду казенную побей, — предложил Вася.
Мы оба замолчали и стали с сердитым видом поедать обед. Никитин, судя по выражению его лица, пытался вспомнить телефон знакомого киллера, чтобы заказать ненавистного Кузьмича. Но к счастью, Вася был отходчив и первым прервал тягостное молчание.
— Алюнь, я последний раз предлагаю — пошли жениться.
В такой буквально ультимативной форме меня еще никто под венец не звал. Вообще-то прозвучало довольно убедительно.
— Ну все, чувак. Ты победил. Только смотри, сам напросился. Чур, потом не жаловаться, — предупредила я.
В офисе нас поджидала Вера. Вернее, поджидала Васю. Она сидела в кресле для посетителей, напротив ресепшн, и, когда увидела, как мы вошли в застекленный тамбур, сразу поднялась, шагнула навстречу. Признаться, я опешила, когда она предстала перед нами в своей шикарной норковой шубе, с распущенными по плечам светлыми волосами и в черных шпионских, очень крутых очках. Элен Курагина собственной персоной.
В ее появлении таилось что-то зловещее. Опасность угадывалась в терпких, горьковатых нотках ее дорогих духов, а эти черные очки в пасмурный зимний день… но главное, что меня насторожило, — сам ее визит. Вера, с тех пор как развелась с Никитиным, в агентстве никогда не появлялась. В мою душу закралось страшное предположение. Господи! Только бы с Аришкой ничего не случилось!
Холодно кивнув мне, Вера обратилась к Васе:
— Никитин… мне надо с тобой поговорить.
— А что, позвонить нельзя было? — грубовато поинтересовался он.
— Ва-ась… — она взяла его под руку, не обратив внимания на неприветливый тон, — пойдем… покурим…
