Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
Однако не только литературная деятельность Мольтке может вызвать интерес читателя. В гораздо большей степени нас интересует проблема, связанная с людьми, создавшими мощную культуру, продемонстрировавшими большие способности во всех видах искусств, но оказавшихся практически незащищенными.
Эта была беда Германии, а может, и всеобщая беда. Германия должна была осознать эту проблему еще в то время, когда национализм пошел в наступление, когда соображениям престижа придавалось большее значение, чем сегодня, когда войны внушали гораздо меньший ужас, чем современные войны, и, следовательно, вызывали меньший протест и воспринимались как обычные человеческие дела. Надо было заниматься проблемой безопасности, проблемой, о которой никогда не забывали германцы.
Мольтке, естественно, был озабочен проблемой безопасности, хотя его опасения не носили патологический характер. Он, как и многие, никогда не забывал, что Пруссия окружена сильными соседями, которые могут относиться к ее подъему со смешанными чувствами, а некоторые, к примеру Австрия (не забывшая Фридриха Великого), и затаить обиду. Эта мысль проходит красной нитью в статье 1841 года по проблеме германских западных границ. В статье Мольтке, исходя из чисто военных соображений, ратует за общегерманский союз и высказывает мнение, что даже в мирное время Пруссия должна рассматривать себя как армию, разбившую лагерь перед лицом могущественного врага. Но вернемся в 1848 год.
В то время Мольтке был штабным офицером, и в революции он в первую очередь видел угрозу для боевой готовности Пруссии. Кроме того, будучи аристократом-консерватором, Мольтке верил, что прогресс возможен только в рамках закона. Как бы там ни было, но порядок был политическим кредо Мольтке. Демократические иллюзии, словно холера, охватили Европу, пишет Мольтке жене, любая власть лучше, чем управление страной юристами, литераторами или офицерами, уволенными со службы.
Его враждебность имеет еще одну причину. Как мы помним, Мольтке верил в объединение Германии и считал, поверьте на слово, что объединение может быть достигнуто только с помощью силы (безусловно, он читал Клаузевица). Он никогда не рассматривал другие способы достижения германского националистического идеала, никогда не испытывал доверия к франкфуртскому парламенту, чья усердная деятельность вызывала у него невыносимое презрение.
II
Октябрь 1848 года ознаменовался победой реакции. Виндишгрец захватил Вену. В Пруссии графом Бранденбургом были предприняты «жесткие меры», которых настоятельно требовал Мольтке. 10 ноября во главе пятнадцатитысячной армии фельдмаршал Врангель вступил в Берлин, разоружил отряды вооруженной гражданской самообороны и ликвидировал Национальное собрание.
Правда, были сделаны уступки. Была принята конституция. Законодательная власть перешла двухпалатному правительству (рейхстагу). Реакции удалось одержать существенную победу, хотя на протяжении последующих пятнадцати лет не только Мольтке, но и все прусское офицерство опасалось нового революционного всплеска. В 1850 году Мольтке написал брату, что наступил конец самого злейшего врага Пруссии, демократии.
Однако становилось ясно, что реакция (да-да, даже прусская реакция) не лишена изъянов. Мольтке находил особое утешение в мысли, что революция не смогла существенно поколебать основы прусского полицейского государства.
Однако события показали, как трудно устоять полицейскому государству под напором других государств.
Но вернемся в тот период, когда Мольтке являлся адъютантом принца Фридриха. В этом качестве он объездил Европу, посетил Виндзор (в скором времени Фридрих должен был стать зятем королевы Виктории), побывал в Тюильри, Кремле и Зимнем дворце. Императрица, с той глубиной, которая иногда отличает восприятие царственных особ, отмечала, что Мольтке был немногословен, но не производил впечатления мечтателя. Он показался ей человеком в высшей степени проницательным, мучимым внутренними противоречиями.
Таким был офицер, которого в 1857 году временно назначили на должность начальника Генерального штаба, а 18 сентября 1858 года официально утвердили на этой должности. Прямо скажем, момент был не слишком благоприятный. В отличие от департамента персональных дел под руководством Мантейфеля, который стремился командовать всей армией, влияние Генерального штаба при Краузенеке и Рейхере неуклонно снижалось. Особое положение, которого Генеральный штаб добился при Мюффлинге, является исключительно личной заслугой начальника штаба.
Но не стоит заблуждаться. Более подходящего времени для человека, обладающего такими качествами, как у Мольтке, трудно было придумать. Техническая революция уже достигла того уровня, при котором армия не могла оставаться в стороне. Но пока еще не все до конца осознали значение технической революции. Перевооружение пехоты на казнозарядные ружья с игольчатым ударным механизмом продолжалось до 1848 года, и только в 1861 году очередь дошла до артиллерии.
Что, прежде всего, отличало Мольтке, так это стремление использовать технические нововведения, и главное – железную дорогу. Мольтке мгновенно оценил тактическое и стратегическое значение железной дороги.
Наполеону приходилось прибегать к различным уловкам, чтобы сконцентрировать большие массы для нанесения сильного удара. Учитывая неудовлетворительное состояние дорог и ограниченность средств связи, задача была, прямо скажем, трудноразрешимой. Теперь ситуация изменилась. Новые средства связи в сочетании с новыми транспортными средствами открывали огромные возможности. Мольтке разработал новый метод развертывания в решающий момент находящихся на большом расстоянии друг от друга подразделений.
Использование данного метода предполагало наличие у командиров «умственных способностей» и умение принимать собственные решения. Маршалы Наполеона были орудиями в руках деспота, который требовал слепого повиновения. Там, где подчиненные Наполеона действовали в одиночку, они терпели неудачу. Подчиненные Мольтке были приучены думать и действовать по собственному разумению. Некоторые писатели придают этому факту глубокое философское значение и связывают эту «духовную свободу личности» с мало понятной областью германской метафизики. Традиция ответственности подчиненных стала определяющим фактором прусской армии, и в особенности Генерального штаба. Принц Карл Прусский как-то высказал мнение о прусской концепции рабского повиновения штабных офицеров. Король, заявил он, направил меня в штаб, рассчитывая, что таким образом будет осведомлен о случаях неповиновения.
В свете этой идеи Мольтке вывел из системы основных директив руководящий принцип. Преимущество, которого, как думает командующий, он может достигнуть с помощью постоянного личного вмешательства, в значительной степени иллюзорно, позже писал Мольтке. Он выполняет задачу, которую на самом деле должны выполнять другие, и тем самым расстраивает их планы. Кроме того, он настолько перегружает себя работой, что уже не в состоянии решать весь объем свалившихся на него задач. Сам Мольтке не допускал подобной ошибки. Он был уверен в себе и доверял другим. Свое чувство ответственности он передавал подчиненным. Мольтке воспитал поколение офицеров Генерального штаба, отличавшихся высоким интеллектуальным развитием, принципиальностью, скромностью, непритязательностью. Эти люди оказывали большое влияние на армию, поскольку практически все командование прошло через школу Генерального штаба. В военной сфере школа добилась выдающихся успехов, но беда заключалась в том, что она полностью отгородилась от интеллектуальной и политической жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
