– Я бы предпочел располагать достаточной силой и властью для защиты вашего величества.
– Маршаль, кажется, у вас и так достаточно ресурсов, – возразил Бонтан, но король сказал:
– Бонтан, дайте главе полиции то, в чем он нуждается. Разумеется, на ваше усмотрение.
Первый камердинер чувствовал: Фабьен Маршаль жаждет власти. Но приказ короля был превыше всего. А Бонтан всегда повиновался своему королю.
Если бы Господь Бог вдруг задумал расширить сады, едва ли дело Его рук было бы величественнее, чем новые королевские парки Версаля. Король повелел устроить прием и пир под открытым небом. Пусть окрестная знать, не успевшая разъехаться после Карусели тканей, полюбуется великолепием его воплощающихся замыслов. Едва солнце скрылось за перелесками королевских охотничьих угодий, на столах вспыхнули сотни свечей, а на столбах зажглись фонари. Казалось, дневное светило тоже решило остаться на празднество. Повсюду сновали слуги с внушительными подносами, уставленными изысканными угощениями. Знать нарядилась в свои недавние приобретения и прогуливалась, демонстрируя парижские наряды.
Не остался в стороне от торжества и Монкур. Он шел туда вместе с Лувуа.
– Многие склоняются на нашу сторону, – вполголоса сообщил Монкур. – У нас есть надежное место для встреч и переговоров.
Лувуа огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто.
– Если мы хотим его убедить, одного только надежного места мало, – сказал военный министр.
– Влиятельный Бове разделяет наши намерения, – сказал Монкур. – Мы с ним обменялись письмами на этот счет.
– Письма – это хорошо, но Бове привык поступать так, как ему заблагорассудится. Своим богатством он почти не уступает королю. Сумей мы убедить Бове, мы заполучили бы на свою сторону половину французского дворянства.
– Начнем с сегодняшнего пиршества.
– Монкур, вы смелее меня.
Монкур хмыкнул:
– Иметь сухой трут – лишь половина дела. Кто-то должен ударить по кресалу и высечь огонь. Если эта участь выпадает мне, что ж, быть по сему.
Они смешались с толпой приглашенных. Все ждали, когда король поднимется из-за стола и произнесет речь.
Наконец Людовик встал. Он обвел взглядом собравшихся:
– Я верю, что в скором времени нашу страну ждут грандиозные перемены. Мир знает, как храбро и умело действуют французы на полях сражений. Однако французы умеют не только воевать. Достаточно бросить взгляд на этот величественный пир и на наряды наших гостей. Наши мануфактурщики и портные преобразуют мир. Их победы будут бескровными, но не менее впечатляющими. Наши моды станут вызывать восхищение повсюду. Их возьмут за образец красоты, изящества, утонченности и высокого вкуса.
Собравшиеся одобрительно перешептывались.
– Многие из вас хотели купить кольца с изумрудами, показанные на недавней Карусели, – продолжал Людовик. – Однако ювелиры отвечали вам, что кольца не продаются, но причину не называли. Сейчас я вам ее назову. Я приказал скупить у них все кольца, дабы каждый из вас получил по кольцу на память об этом удивительном событии.
Толпа разразилась аплодисментами. Слуги раздавали кольца гостям. Софи немедленно надела полученное кольцо и весело хихикала, сравнивая свой подарок с кольцами подруг. Беатриса тоже надела кольцо. Радуясь подарку, она и не замечала, что за нею внимательно следит Фабьен.
Король махнул рукой в сторону апельсиновой рощи:
– Надеюсь, вы по достоинству оценили цветущие апельсиновые деревья. Кстати, я могу проследить родословную каждого дерева вплоть до древних апельсиновых рощ Аравии. Это мне напоминает… Добрый вечер, господин Монкур. Как поживает ваша матушка?
Гости молча смотрели на Монкура. У того перехватило дыхание. Совладав с собой, он ответил:
– Ваше величество, она умерла. Вот уже полтора месяца, как ее не стало.
– Смотрю, вы даже не успели переодеться после траурной церемонии.
В толпе послышались сдавленные смешки.
– Это не траурная одежда, – сказал Монкур.
– Но и не одежда, приличествующая для вечерних приемов. Более того, это даже не французская одежда. Достаточно взглянуть на ваши манжеты, и каждому станет ясно. Насколько мне известно, ваш отец унаследовал баронский титул от своего деда. Я не ошибаюсь?
– Да, ваше величество. Именно так.
– Однако этот титул первоначально был завещан его бабушке, баронессе Сен-Мор. Она вышла замуж за родовитого аристократа. Верно?
– Да, ваше величество. Шарль де Сен-Мор был весьма знатным вельможей.
– Крестьянский сын тоже мог назваться Шарлем де Сен-Мором, если он в этом месте родился, – улыбаясь, произнес король.
Монкур опешил.
– Ваш отец был мелким землевладельцем, вассалом своего сюзерена, настоящего знатного вельможи.
Ужас сковал горло Монкура. Он бросил взгляд на Лувуа. Тот смотрел на короля.
– Думается, и вас следует называть вассалом, – продолжал Людовик. – Или крестьянином. Однако вы возвысили себя над теми, кто безропотно трудится от зари до зари, в поте лица зарабатывая пропитание для своих семей. Кто платит налоги и с честью исполняет свой долг перед королем. А вы предпочитаете ничего не платить и бездельничать. И потому у меня невольно возникает вопрос: что это ничтожество делает при моем дворе?
– Ваше величество, я могу разыскать и представить вам бумаги. Позвольте мне подтвердить мои права на титул.
– Все бумаги уже здесь, Монкур. Их доставили после непростительной задержки.
– Что касается задержки, – заговорил Лувуа, – я уже докладывал вашему величеству, что мы не хотели беспокоить вас по столь ничтожным государственным делам.
– Государство – это я! – вскричал Людовик.
Он сердито вышел из-за стола. Придворные пятились, чтобы не оказаться у него на пути.
– Вскоре мы все узнаем, откуда мы родом. Мне стало известно, что многие из вас тяготятся поездками в Версаль. Многие из вас предпочитают Париж или свои поместья, по которым они так скучают. Часть поместий расположены совсем близко. Так знайте: скоро вы привыкнете к Версалю.
Король почти вплотную подошел к Монкуру.
– Благородное происхождение освобождало вас от уплаты королевских налогов. Но оно оказалось ложным. Вы присвоили себе чужой титул. Я не оставлю это безнаказанным. За свою ложь вы заплатите сполна.
– Ваше величество, у меня нет денег. Только поместье.
Король подозвал двоих гвардейцев.
– Заберите у него ключи.
Гвардейцы подошли к Монкуру, довольно бесцеремонно вытащили из внутреннего кармана его камзола ключи от поместья, после чего раздели Монкура до нижнего белья. Король вручил ключи какому-то аристократу с трясущимися руками, стоявшему неподалеку.
