гадкую тину из речки У-у-уз!!!
– Буль-буль-буль! – подхватывали свитские чертенята.
– Буль-буль-буль! – вторил малиновый огонь.
– Буль-буль-буль! – подтверждал котёл с варевом.
Чудовища подпрыгивали от восторга и потирали животы, предвкушая изысканную трапезу. Арахна же продолжала метать в котёл всё новые порции ведьмовских снадобий и приправ. Вдруг она замерла, точно окаменела, поднеся к уху костлявый палец.
– Тссс! Ччч! Шшш! Слышу свист!
Кто-то наигрывал на свистульке.
– Кыш! Брысь! – зашипела Арахна. – Живо поглядите, кто там!
Взбучкинс и Хапужкинс ускользнули исполнять приказание.
– Эй, Щелбанч! Ещё щепотку белены! – сказала Арахна. – Эй, Дубинч! Тащи сюда бледных поганок! Да погнилее!
Чертенята сновали туда-сюда, огонь полыхал, варево булькало, Арахна же время от времени замирала, навострив ухо.
Вскоре вернулись Взбучкинс и Хапужкинс, волоча за собой существо чёрное и костлявое, как они сами. Сердечко Полл отчаянно билось под лохматым маскарадным костюмом; ей казалось, что стук этот разносится на всю округу. Когда же девочка разглядела, в какое жуткое, мрачное место она попала, сердце её застучало вдвое громче. У костра собрались все, кто мог жалить, жечь, кусаться и царапаться: комары и крапива, слепни и чертополох. Две сосны походили на зубастых крокодилов, вставших на задние лапы, чтобы половчее схватить её и перекусить надвое; костёр шипел и плевался искрами, точно вознамерился спалить её заживо; варево же пахло так отвратительно, что Полл не сомневалась: в котле отрава, и кипит она там ей на погибель. Но всё это было не самым страшным. Куда страшнее показались девочке два мерзких вертлявых чертёнка и лохматая, костлявая ведьма с паучьими лапами, к которой они её приволокли. Ведьма была тут, пожалуй, страшнее всех. В провалившихся глазницах горели глаза. Ведьма уставила их на Полл и прошипела:
– Ш-што тут? К-кто тут? А ну говори, коли язык не проглотил.
Полл судорожно сглотнула и выдавила едва слышно:
– Язык у меня есть… по-моему.
– Мне не важно, что по-твоему. Говори, кто таков!
– Но они щиплются! – не выдержала Полл.
Взбучкинс и Хапужкинс немилосердно пихали и щипали её с двух сторон.
Арахна хихикнула:
– А ты чего теряешься? Щипайся в ответ.
– Можно? – воскликнула Полл.
Прежде ей и в голову не приходило, что подобный приказ может доставить столько радости. Выдернув руки из цепких лап своих мучителей, она изо всех сил ущипнула сперва одного, потом другого. Чудища взвыли от боли и убежали, поджав хвосты и втянув головы в плечи. А Полл начала понемногу оживать. Дела не так уж плохи, если ей дозволено посчитаться с обидчиками.
Арахна одобрительно закивала и промолвила с мерзким смешком:
– Мне нравится твой задор, пришелец. Ты нашего поля ягода.
– Я этого и хочу, – решительно сказала Полл. – Я хочу быть одним из вас. Как думаете, он меня примет?
– Он? Кто – он? – спросила Арахна.
– Ну, сами знаете… как бишь его… – сказала Полл, надеясь выудить из Арахны имя Прядильного беса.
Но старая ведьма лишь захихикала и довольно проквакала:
– Как бишь его? Это про Хозяина? Ну ты даёшь, новичок! Хорошо сказано!
Полл постаралась скрыть разочарование:
– Я же ничего не сказал…
– И хорошо сделал. Мы никогда не произносим имени Хозяина. Ты смышлёный, испытание выдержишь.
– Какое ещё испытание? – спросила Полл нарочито спокойно и равнодушно.
– Каждому своё. Все новенькие проходят испытание, иначе Хозяин не возьмёт. А кто не прошёл, пускай пеняет на себя. Впрочем, тебе повезло, пришелец. У нас сейчас как раз одного не хватает.
– Почему? – спросила Полл.
– Негодяй Лун, что живёт на берегу, поймал нашего Коротышку, – проворчала Арахна. Потом она вдруг протёрла свои налитые кровью, глубоко запавшие глаза и с новым интересом уставилась на Полл. – Послушай, пришелец, а ты здорово смахиваешь на нашего Коротышку.
– А я… а он… а мы с ним братья. Двоюродные, – второпях придумала Полл, надеясь, что ведьма удовлетворится таким объяснением.
Девочка, похоже, не ошиблась. Арахна довольно закивала и проговорила:
– Рыло ну точь-в-точь как у Коротышки.
– Это у нас семейное. – Полл заговорила побойчее.
– Что ж, значит, Коротышкой тебе и быть, – порешила ведьма.
– А тебя как зовут? – совсем осмелела Полл.
– Арахна я, Паучья Мать.
– Послушай, Арахна, неужели тебе никогда не хочется произнести имя Хозяина? Просто ради смеха.
– Смеху будет мало.
– Ну хоть разочек, – не унималась Полл. – Скажи, попробуй!
– Чего ты добиваешься? – с подозрением спросила Арахна. – Мне моя шкура пока дорога. А ты, Коротышка, как видно, своей не жалеешь.
«Ах ты ловчила, – подумала Полл. – Ну ничего, я сейчас вытяну из тебя имя».
И она сказала громко и презрительно:
– Так ты трусиха!
– Мне дорога моя шкура, – опасливо повторила Арахна. – Никто не смеет произнести имени Хозяина, кроме него самого.
– А, так сам он говорит своё имя? – обрадовалась Полл.
– Говорит, – подтвердила Арахна. – Когда особенно собою доволен. Вот сегодня он наверняка будет доволен – вернётся с хорошей добычей. Хозяйку себе приведёт. Знаешь кого?
– Откуда мне знать? – Полл пожала плечами, хотя знала, даже слишком хорошо знала, о ком идёт речь.
– Королеву Норфолка собственной персоной, – мерзко захихикала Арахна и хрустнула длинными костлявыми пальцами.
– Не может быть! – воскликнула Полл, мечтая свернуть дряблую, морщинистую шею Паучьей Матери.
– Точно! За ней и отправился. Вернётся веселёхонек. Тебе повезло, Коротышка, он наверняка устроит тебе очень лёгкое испытание. И ты станешь нашим братцем. Ух и попируем всласть! А ну-ка тащи сюда сосновых шишек! Бросай в костёр! Да побольше!
Полл металась по поляне, собирая шишки и колючие ветки; глаза её горели, а сердце полыхало ненавистью. Ветки и шишки летели в огонь, хрустели и трещали, варево в котле пыхтело и булькало, Полл кривилась и морщилась от ужасной вони, Паучья Мать облизывалась и сглатывала слюнки от нетерпения. Сунув в котёл железную поварёшку, она зачерпнула кипящей дряни и, урча от наслаждения, проглотила её одним глотком.
– Вкус-но-та! – блаженно проговорила старая карга. – Хочешь попробовать?
