– Вы сказали: «Теперь они будут довольны». Кто они, инопланетяне? Ваши хозяева? Агнеры?
Предположение было как будто нелепым, но лицо Голопупа изменилось. На нем мелькнуло то опустошенное выражение, которое было у него на телестудии.
– Агнеры? – настаивала Катя. – Они вставили вам датчик подчинения? Вы их раб, да? Раб?
– Нет, нет, замолчи! Не надо! – внезапно неузнаваемым голосом взвизгнул полковник.
Похоже было, что Туркина, заговорив об агнерах и датчике подчинения, нарушила устоявшийся мысленный блок.
Пошатнувшись, Голопуп сжал руками виски. Рядом с его левым ухом Федор увидел короткий свежий шрам. Пистолет, который милиционер сжимал в ладони, с глухим звуком свалился на пол.
Упав на колени, начальник милиции потянулся к нему скрюченными пальцами. Потом отдернул руку и снова потянулся, царапая пол.
– Как это больно… Бегите! – прошептал он одними губами. – Бегите! Они здесь, у меня в голове. Я сейчас снова потеряю контроль над собой… И не идите домой, там скоро будет засада… Э-а-аа… Проклятье! Держи их! А-а-а…
Начальник милиции уткнулся лбом в пол. Все тело его обмякло. Похоже, от болевого шока он потерял сознание. Ребята сообразили, что когда он очнется, все центры его мозга вновь будут под полным контролем агнеров. И тогда Голопуп опять станет тем жестоким полковником-зомби, который повсюду преследует их, подчиняясь лишь программе, которую заложили в него инопланетяне.
Если они не смогут помешать агнерам, такая схема подчинения будет вскоре в мозгу у всех землян, и история земной цивилизации как самостоятельной и самобытной единицы во Вселенной оборвется. Начнется новая история, история народа рабов.
Ногой отбросив пистолет за батарею, Макаров подтолкнул Катю к окну. За ними на подоконник неуклюже полез Пузиков.
– Ой, мамочки мои! День… чтоб… я… – бормотал он.
Вскарабкавшись по пожарной лестнице, они забрались на крышу пристройки и на четвереньках перебежали к противоположному ее краю, выходившему на гаражи.
Снизу, со стороны школьного двора, где были солдаты, доносились отрывистые команды:
«Елисейчук, растянуть цепь! Держать интервал! Наблюдайте за окнами!»
– Я же говорила, что агнеры встроили полковнику датчик подчинения! – горячо зашептала Катя. – Тогда понятно, почему милиция прибыла в лес так скоро! И понятно, почему нас хотят схватить! Это все агнеры!
Утопая коленями и ладонями в мокром снегу, покрывавшем крышу, она случайно столкнула вниз большой сугроб, громоздившийся у самой трубы. Ребята замерли, прислушиваясь к голосам на школьном дворе. Уф, кажется, пронесло!
Но вот наконец и край крыши пристройки. Федор первым подполз к нему и, высунув голову, осторожно выглянул. Двумя этажами ниже темнела узкая полоска почерневшего снега, сразу за которым начинался железный школьный забор. К забору почти вплотную примыкали бетонные боксы гаражей, тянувшиеся потом до самой остановки. Если бы им удалось перескочить на гаражи, то поймать их было бы не так уж и просто.
Федор уже хотел разбежаться и прыгнуть, как вдруг Катя, шепотом окликнув, указала ему на что-то пальцем. Посмотрев в ту сторону, Федор увидел у самой стены постройки прислонившегося солдата. На плече у него дулом вниз висел автомат. Солдат покуривал, изредка поглядывая по сторонам. Был он совсем молодой и сутулый, с остро выпиравшими лопатками.
Хотя и непохоже было, что этот солдат рьяно относится к своим обязанностям, однако он наверняка заметит их, когда они будут прыгать. Но так или иначе приходилось рисковать.
Оценив расстояние до гаражей, Федор понял, что его вполне можно преодолеть одним прыжком, хотя, разумеется, существует риск сорваться и приземлиться прямо на голову тощему солдату.
– Я прыгаю первый! За мной Катя! Пузиков – ты за нами! – прошептал он.
Туркина согласно кивнула, зато Борька замотал головой.
– Ша шашусь шрыгать! – зашипел он.
– Чего-чего? – не понял Федор.
– Ша шашусь шрыгать!
– Почему ты шепелявишь?
– Ша шишнул шешницу! Шащык шыклеился! – пояснил Пузиков.
Макаров недоуменно обернулся к Кате.
– Он говорит, что лизнул лестницу, и у него язык примерз, – прошептала Туркина.
«Опять двадцать пять! Вечно с этим Пузиковым что-то не так! У него если не расстройство желудка, так золотуха!» – с раздражением подумал Федор.
– Как хочешь! – сказал он. – Можешь оставаться. Не забудь передать привет агнерам!
Борька ошарашенно распахнул рот, но Макаров уже не думал о нем. Оценив расстояние до гаражей, Федор сделал небольшой запас и, разбежавшись, сильно оттолкнулся ногами. Уже в полете ему почудилось, что он промахнулся и теперь летит прямо на забор.
«Сейчас шарахнусь!» – подумал он.
Ожидая удара, Макаров напрягся, но тут под его ногами вдруг выросли плоские крыши гаражей.
«Долетел!»
Глубокий снег на бетонных боксах был покрыт тонкой корочкой. Федор почувствовал это, когда корочка с легким хрустом подломилась у него под животом и коленями. Макарову почудилось, что звук разнесся по всему району. Но нет, на самом деле это ощущение было обманчивым. Его прыжок имел хороший запас, он приземлился почти в метре от края гаражей. А каким страшным все казалось сверху!
Туркина помахала ему рукой с крыши. Поняв, что она просит его отодвинуться, Федор отполз назад.
Разбежавшись, девочка решительно оттолкнулась и прыгнула. Секундой спустя она благополучно приземлилась в снег рядом с одноклассником.
Потревоженный посторонним звуком, солдат удивленно поднял голову, но Катя уже была на крыше гаража, где он никак не мог ее заметить. Покрутив некоторое время головой и пожав плечами, солдат вновь уткнулся взглядом в землю.
– Не ушиблась? – заботливо спросил Федор, увидев, что Туркина морщится.
– Ничего. Снег за шиворот попал, – улыбнулась она.
Пузиков отчаянно жестикулировал им с крыши пристройки, строя отчаянные рожи. Теперь, когда он остался там один, толстяку окончательно изменило мужество.
– Не прыгнет, – сказал Макаров.
– Прыгнет. Оставаться одному еще страшнее, – заспорила Туркина.
Как оказалось, из них двоих именно она лучше знала психологию Пузикова. В тот момент, когда Федор еще раз хотел повторить: «Не прыгнет!» Пузиков разбежался и, издав громкий вопль, скаканул с крыши пристройки на гаражи. Несколькими мгновениями спустя он обрушился на гараж, вскочил и сразу же побежал вперед.
Вскинув голову, солдат пораженно наблюдал толстую тушу, перелетавшую со школьной крыши на гаражи. Несколько секунд он растерянно стоял, разинув рот, а потом стал неуклюже сдергивать с плеча автомат, видимо, собираясь дать сигнальный выстрел.
