— Понятия не имею. Где-то в Европе, полагаю.
— Вот видишь, Лаура! И такого человека ты впустила в свой дом! Артур Финли — растлитель и развратник!
— Как вам будет угодно. Я скромно умолкаю — да и что я могу сказать, если, вы знаете о моей частной жизни больше меня самого.
Лаура выпрямилась и смерила Поля холодным взглядом.
— Я не собираюсь осуждать чужую личную жизнь, а уж тем более обсуждать ее с кем бы то ни было.
— Ты абсолютно права, дорогая, я тоже не собираюсь этого делать. Я всего лишь беспокоюсь о твоей репутации, которая может значительно пострадать из-за присутствия в твоем доме этого отвратительного, известного своими аморальными похождениями типа.
— Не понимаю! При чем тут моя репутация?
— Это в высшей степени важно, Лаура, пойми ты наконец! Моя будущая жена не может ждать, что меня удовлетворит факт нахождения в ее спальне этого человека. Я готов удовлетвориться твоими заверениями, что ничего предосудительного между вами не было, но…
Артур в восхищении смотрел в рот Полю, а потом перевел сияющие глаза на Лауру.
— Он всегда так разговаривает, Лори? Вот это класс!
— …но вполне естественно, что оставаться здесь он не может ни минуты. Я вынужден настаивать, чтобы он немедленно покинул этот дом.
— Не валяй дурака, Поль. Он снял у меня второй этаж на полгода. С предоплатой, заметь. Здесь он ненадолго, на пару дней, потом переедет к себе. К тому же нельзя выкинуть больного человека с загипсованной ногой на улицу посреди ночи.
— Ерунда! Он не может здесь больше оставаться. К тому же меня удивляет и обижает твоя бесчувственность.
— Моя бесчувственность? Интересно, в чем она выражается?
— Ты могла бы сообразить, что мне все это крайне неприятно, подумать о моих чувствах! Что скажут люди, если узнают, что известный по обе стороны Ла-Манша сердцеед и Казанова живет в доме моей невесты, да еще ночует в ее спальне?!
— Сильно! — восхитился аргументами Поля Артур.
— Замолчи, Артур, или я сама выкину тебя из дома! Честно говоря, Поль, мне глубоко плевать, что скажут какие-то люди. И на твои чувства мне тоже плевать. И ты мне не жених, а я тебе, соответственно, не невеста. И вообще, с чего ты взял, что я собираюсь выходить за тебя замуж? Я вообще не собираюсь замуж. Ни за кого.
— Отлично. Я знаю, когда нужно с достоинством удалиться. На прощание позволь сказать тебе только одно, дорогая Лаура! Если ты думаешь, что этот Казакова сделает тебя счастливой, ты сильно ошибаешься. Помяни мое слово, ты кончишь свои дни жалкой старой девой, на которой так никто и не захотел жениться. И не говори тогда, что я тебя не предупреждал!
— О, благодарю тебя, Поль. За трогательную заботу, за добрые слова; за то, что все случилось так вовремя. Да, вот еще что. Даже если на Земле вымрут абсолютно все мужчины, кроме тебя, я не подойду к тебе и на километр. Действительно, уж лучше остаться «жалкой старой девой». Понял?!
Слезы текли и текли, Лаура их вытирала тыльной стороной ладони со злостью на саму себя, сидя на скамейке в саду и пытаясь собраться с силами.
Сад, как и всегда, действовал на девушку умиротворяюще. Ночные цветы, неяркие и неброские, распространяли упоительный аромат, густые заросли скрывали от глаз мостовую и приглушали звуки большого города.
Почему она плачет? Положа руку на сердце, то, что она избавилась от зануды Поля, должно ее только радовать. Найдет она, с кем ходить на вечеринки и в рестораны, а выйти за него замуж… Нет, только не это.
Впрочем, кое в чем Поль прав, как ни противно это осознавать. Прежде всего, насчет Артура. Как бы красив он ни был, как бы ни терзали ее душу воспоминания о двух поцелуях и крепких объятиях — шансов у нее нет. Артур не способен на отношения в том виде, в каком они устроили бы ее.
Ладно, не ночевать же в саду. Лаура тяжело вздохнула и поднялась со скамейки. Поль ушел, Артур спит, так что никто не помешает ей добраться до постели и заснуть мертвым сном, забыв о своих проблемах хоть на несколько часов.
К несчастью, она не учла только одного. Артур привык, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним.
Гостиная тонула во тьме, единственная маленькая настольная лампа освещала широкоплечую фигуру сидящего за столом мужчины. Перед ним стояла бутылка виски и два стакана. Лаура устало шагнула в круг света.
— Что ты тут делаешь, растлитель и развратник? Учти, если ты планируешь очередное бурное выяснение отношений, то ничего не выйдет. Я уже почти мертвая. На сегодня мой лимит выбран.
— Я не собирался выяснять отношений. Просто приготовил тебе стакан. Думал, что тебе понадобится что-нибудь крепкое.
Он был прав. Виски рухнуло в желудок, согрело кровь, стальной обруч, сжимавший голову, со звоном лопнул. Напряжение отпускало.
— Он ушел? Я ведь даже не видела…
— Да. Боюсь, Поль теперь для тебя всего лишь бывший жених. Знаешь, Лори, если ты сама этого не поняла, то я тебе на всякий случай скажу: он потрясающая и первоклассная сволочь.
— Да. Подозреваю, что я всегда это знала. Просто говорила себе, что это лучше, чем ничего.
— Ерунду говоришь. Ты настоящая красавица, Лори, какого дьявола… У тебя что, комплекс неполноценности? Прикажешь всю жизнь отгонять от тебя придурков вроде Поля?
— О-оо, я слышу голос знатного психотерапевта, доктора Финли. У вас есть рецепт от любовного недуга, доктор?
— Не в твоем случае. Ты его не любила.
— Не любила. Дело не в этом. Какой женщине приятно на прощание услышать, что она кончит жизнь «жалкой старой девой»? А про своих бедных родителей я вообще молчу — они просто обожали «милого Поля».
— Просто вдохни поглубже и скажи, что ты его выгнала. Увидишь сама, как это просто.
— Тебе-то легко говорить! Ты со своими пассиями, небось, только этим и занимаешься? Разделываешься с бывшей «любовью» за два вздоха!
— Да ну тебя, Лори. Сама ведь знаешь, что это глупость.
— Почему это «глупость»? Я своими глазами видела огромные толпы твоих барышень! Они мелькали мимо меня с такой скоростью, что в глазах рябило. А эта история с чужой женой?
— Ой, так я и думал, что однажды мы доберемся до этой ерундовой истории!
— Извини. Это не мое дело, я ведь просто твоя домохозяйка, а ты мой жилец. Ничего более. Нас больше ничего не связывает.
— Это не так, и ты это знаешь!
Его теплая рука легла на ее ладони. Артур смотрел неожиданно серьезно и чуть грустно, затем медленно заговорил, слегка поглаживая ее трепещущие пальцы:
— Все дело в том, сладкая моя, что тогда мне было восемнадцать лет, я только что закончил колледж и собирался приступить к занятиям в Оксфорде. Последние каникулы, Париж, вечеринка, и там я встречаю эту женщину. Теперь это кажется глупостью, безумием, но она была настоящая красавица из сказки. Богиня! Она кокетничала со мной, юнцом, не совращала, нет, просто играла, а потом призналась, что несчастна в браке и мечтает сбежать от мужа. Я немедленно возомнил себя рыцарем в сияющих латах, а беднягу прокурора — огнедышащим драконом или, на худой конец, злым волшебником. Сейчас, честно говоря, мне просто стыдно за тот случай.
