— Я уверена, что она сдержит слово, — сказала я, обняв сына за плечи и целуя в ухо. — Но давай пока держать это в секрете.
— Ты ведь не отдашь Клео обратно Лене? — спросил Роб.
Я опустилась рядом с ним на корточки, положила руки ему на плечи и заглянула в лицо, совершенно серьезное. Он весь напрягся в ожидании ответа.
— Нет, Роб. Мы ее оставим себе.
Плечи его обмякли. Он судорожно облегченно вздохнул и опустил голову. Волосы шевелились, как пшеница на поле. Роб задвигал руками в каком-то радостном танце. Хоть я и не видела его лица, было совершенно ясно: он улыбается.
Часы на кухне в то утро едва передвигали стрелки. Слушание затянулось. Я полагала, что это свидетели обвинения так долго дают показания против женщины, что вскрылись другие эпизоды нарушения ею правил вождения или жестокого обращения с детьми.
Стив вернулся почти в полдень, с отсутствующим взглядом и бледный до прозрачности. Наполовину развязанный галстук болтался на груди.
Жалость, которую я к нему чувствовала, немедленно растворилась в ярости и жажде мести.
— Что она собой представляет? — задала я вопрос, сама удивившись резкому тону.
— Не знаю, — пробормотал Стив, устало потирая глаза. — Обыкновенная…
Я выжала из него все, что могла. Волосы у нее каштановые или, скорее, светлые. Сложения довольно плотного. Работает в управлении здравоохранения. Была в куртке, кажется темно-синей. Стив не помнит, носит ли она очки. В суде они вообще-то старались не смотреть друг на друга. Вид у нее был расстроенный, но она не подошла, чтобы попросить прощения.
Мне нужно было знать о ней больше, больше. Форма носа, родинки, как от нее пахнет… Я жадно впитывала каждую деталь.
— Сколько ей лет?
— Лет тридцать пять, пожалуй.
— Ее посадят?
Глядя поверх моего левого плеча, Стив нехотя мотнул головой.
— Они же должны как-то ее наказать. По крайней мере, хоть штраф?
Тяжелая муха, жужжа, описала у него над головой восьмерку.
— Не за что. — Голос у Стива был мягкий и ласковый, как будто он говорил с психом. — Это был несчастный случай.
Что он имеет в виду? В каком это смысле несчастный случай?
— Она никак не могла увидеть Сэма, когда он выскочил из-за автобуса. Она в этом не виновата. Она все делала правильно, ничего не нарушила.
Мой мозг отказывался понимать. С тем же успехом мне могли сказать, что над нами небо зеленого цвета. Если смерть Сэма действительно была несчастным случаем, если та женщина ни в чем не виновата, мне некого винить в том, что случилось. Я не имею права ее ненавидеть. От меня даже могут ждать, что я ее прощу.
Сердце сжалось и стало твердым как камень. Прощать — это для богов.
10
Возвращение к жизни
Кошки охотно мирятся с тем, что люди — не очень способные ученики.
Как только моя старинная школьная подруга Рози услыхала, что у нас появился котенок, ее было не удержать. Когда она позвонила в первый раз, я постаралась было от нее отделаться. Это подействовало так же, как действует банка сардин на отощавшую бродячую кошку. Через пару дней после суда она все же прорвалась через невидимые баррикады, окружавшие наш дом. Рози, общеизвестную своим напором и бестактностью, трудно было выносить в больших количествах. Стив внезапно вспомнил, что у него в городе важная встреча.
— У-ти, моя масенька, моя бедненькая, — сюсюкала она, склонившись над Клео и рассматривая ее сквозь громадные красные очки. — Каково тебе, бедняжечке, у этих людей, они же вообще ничего не понимают в кошках, не любят кошек.
— Я не говорила, что мы не любим кошек, Рози.
— И что, ты можешь с полной ответственностью сказать, что так-таки любишь кошек? — вопросила она, глядя на меня поверх алой оправы.
— Да. Может быть… Я не уверена.
— Тогда ты определенно их не любишь, ты не кошатница, — безапелляционно заявила Рози. — Ты бы не сомневалась, будь это так. Это как с верой. Если ты христианка или мусульманка, ты знаешь это о себе наверняка.
У Рози, в отличие от меня, не было опыта пребывания в англиканской церкви, который ограничивался тем, чтобы прочитать «Отче наш», спеть «Вот там вдали зеленый холм», чинно прихлебывать тепловатый чай, сохраняя независимость, старательно избегать разговора с викарием, а потом поскорее бежать домой, выбросив все это из головы.
Рози была страстной, исключительной любительницей кошек. Она подобрала шесть бродячих кошек, которых назвала Грязнуля, Рыбка, Бетховен, Сибелиус, Мадонна и Дорис, притом что невозможно было понять, какая кличка какому коту принадлежит. Подобрала — не совсем верное слово. Выражаясь точнее, Рози пригласила эту шестерку четвероногих негодяев, позволила вторгнуться на территорию своего дома и мародерствовать, приводя все в упадок. Не знающие благодарности продувные бестии изодрали ей шторы, разрушили мебель, к тому же оставляя повсюду метки с неистребимым аммиачным запахом. Если только мерзавцы не развлекали себя налетами на мусорные баки или бандитскими разборками, они занимались планомерным истреблением окрестной дикой природы. Мало кто отваживался войти под кров Рози — шесть зловещих теней тут же надвигались со всех сторон. Это, впрочем, не мешало котикам быть, по словам Рози, обаятельными, сказочно милыми и восхитительными.
Рози знала о кошках все, решительно все, без исключения. Сейчас ее радар был настроен на то, чтобы просветить насквозь юного представителя кошачьих, обреченного влачить существование здесь, с нами, на зигзаге.
— М-да… скажем прямо, это, конечно, не самый красивый котенок на свете, — продолжала Рози. — На мяче для гольфа и то больше шерсти. Она выглядит как узница концлагеря. А эти глаза. Какие-то… выпученные.
— Никто не совершенен, — возразила я, ощутив внезапную потребность вступиться за Клео. — Она еще развивается.
— Хм… — с сомнением промычала Рози, — абиссинская кровь, значит? Славятся любовью к воде и высоте.
Рози пользовалась любой возможностью продемонстрировать свою эрудицию.
— Какая-то она тощенькая, даже если учесть родство с азиатскими короткошерстными кошками, тонкокостными и легкими, что помогает им легче переносить условия жаркого климата, чем тяжеловесным европейским сородичам. Чем ты ее кормишь?
— Кошачьим кормом, — вздохнула я.
— Да, но каким именно кошачьим кормом?
— Да я не знаю. Купила в зоомагазине.
— А витаминные добавки? — спросила она тоном прокурора.
— Конечно, — соврала я и сменила тему: — Хочешь посмотреть, как она играет в носкобол?
Я помахала носком перед носом у Клео. Клео сделала вид, что впервые в жизни видит эту вещь и не желает иметь с ней ничего общего.
