— Ефрейтор Штонц! Про меня забыли? — окликнул Ломова немец, принявший его за разводящего.
— Темнота, чёрт возьми! — скороговоркой ответил по-немецки лейтенант.
Борисов шагнул к немцу и ударом кулака в челюсть сбил его с ног. Потом матрос всем телом навалился на часового, но тот даже не шевельнулся.
— Опять, видно, не рассчитал, — сказал Борисов подбежавшему Ломову.
— Что такое?
— Уж не убил ли? — Борисов прощупал пульс немца и заключил: — Будет жить.
Матрос заткнул немцу рот, взвалил его на плечо и широкими шагами пошёл по траншее Ломов отходил последним. Добежав до места, где он недавно просидел несколько часов, остановился. В ночной тиши ясно донеслись шаги немецкого развода.
Ломов присел у стыка траншеи, вскинул автомат, вслушиваясь в ясно различимый стук егерских ботинок. Теперь он не озирался по сторонам, не жался к обледенелому граниту, а спокойно выжидал, преградив путь врагу.
Появилась расплывчатая фигура впереди идущего егеря. Ломов плавно нажал на спусковой крючок, долго не отпускал его и не заметил, как встал во весь рост. Он не слышал ни криков, ни стонов фашистов, бежал по траншее, потом между валунов на голой вершине Муста-Тунтури, пересёк по проходу проволочное заграждение и упал у камня. К нему подполз Шубный, который ни на шаг не отставал от командира, оберегая его от всех случайностей.
Немцы открыли пулемётный огонь по вершине хребта, без конца жгли ракеты. А Ломов с Шубным сидели за валуном, потом поползли. Сергей ликовал. Впервые за всю его фронтовую жизнь он почувствовал волнующую радость успеха операции, которую он сам разработал и осуществил.
Через Муста-Тунтури, улетая в пространство к морю, визжали вражеские пули. Холодный ветер трепал полы телогреек, весело насвистывал. Ломов с Шубным перевалили через хребет, догнали Борисова и попали в объятия начальника штаба и командира роты.
— Молодцом! — единственное, что сказал Антушенко.
Разведчики собрались в длинной и мрачной землянке полевого караула. На столе около коптилки сидел Титов, раненный при отходе в правую ногу. Ира заканчивала перевязку. Рядом стоял Шубный, жалобно смотрел на своего друга.
— Неужели, Фома, отвоевал я с тобой? — вздохнув, сказал Титов.
— Ежели кость не задета, заживёт быстро. На «большую» не отправят, — успокаивал Шубный, помогая раненому одеться.
— Кость-то вроде не тронута.
— Больно? Ничего, мы потихоньку…
Разведчики шли к своему новому жилью. Они не торопились и по всему чувствовалось, не думали об отдыхе.
ГЛАВА 10
Дождливым и пасмурным утром 6 сентября по «малой земле» разнеслась весть: с Финляндией заключено предварительное соглашение о прекращении военных действий.
В роту разведки это известие первым принёс Чистяков. Ночью он отправил американцев на автомашине в Оленье Озерко, а утром приехали две повозки за имуществом роты. Новость мичман узнал по дороге к переднему краю. Не дожидаясь, пока стемнеет, он побежал в роту на перешеек полуострова, прячась за валунами от вражеских пуль. А Громов с Ерошиным остались охранять повозки, расположившись под сопкой около дороги.
После бессонной ночи рота разведки спала и ещё не знала новость. Чистяков разбудил Ломова, потом отыскал Федина, доложил ему, а через несколько минут рота была на ногах. Заговорили все сразу. Многие ещё ничего не понимали, спрашивали друг друга.
— Говорят тебе — капитулировала. Выходит, штыки в землю, а руки к небу — и шабаш, — объяснял Шубный молодому матросу, прибывшему с последним пополнением.
— Не-е, Фома Кузьмич, не капитулировала. Вот Италия в прошлом году, та, верно, капитулировала. А тут просто прекратили военные действия.
— Чего же тогда спрашиваете? — обиделся Шубный и, разыскав Ломова, тайком спросил его: — Финляндия, значит, того, как её?…
— Товарищи! — громко сказал Федин, и гул смолк. — Это событие, та-скать, приближает день нашего наступления. Сейчас командованию надо знать, что будет на стороне врага с выходом Финляндии из войны. Наш ночной «язык» к утру устарел. Это говорит о многом.
На стихийно возникшем митинге говорили долго. Каждому хотелось сказать что-то своё, накипевшее за многие месяцы обороны.
Антушенко прискакал из батальона. Спешился около комендантского взвода и быстро пошёл к землянке командира бригады.
Растокин только что вернулся из штаба. Он сидел на полу и рассматривал большую карту. Лицо комбрига было чем-то озабочено.
— Легок на помине, Анатолий Прокопьич. Заходи, очень нужен, — Растокин передвинул карту, давая место Антушенко. — Приказано направить небольшой отряд в десять человек к посёлку Леастарес для уничтожения бензохранилища. Пойдёт группа, состоящая из командира, радиста, сапёров и разведчиков.
Антушенко разделся, сел около Растокина на полу. Комбриг провёл карандашом по карте от Муста-Тунтури до местечка, обведённого двумя красными кружочками, и сказал:
— Основной запас бензина у северной группировки немецких войск сконцентрирован на Леастарес. Вы понимаете смысл операции?!
— Там же аэродром, усиленная охрана, — предостерёг Антушенко, разглаживая карту от Муста-Тунтури до Леастарес.
— Вот поэтому-то и нужна небольшая группа разведчиков. Предлагают командиром лейтенанта Ломова, — Растокин вопросительно взглянул на Антушенко и добавил: — Кандидатура вполне подходящая. Владеет немецким языком, а это большое дело.
— Федин знает, кого рекомендовать. Ломов снимет часовых на Леастарес, как сегодня ночью…
— Я не сомневаюсь в этом, — весело сказал Растокин, вставая с пола, и предупредил: — Но пока в бригаде об этом приказе знаем только мы с вами. Ломова рекомендую я.
Антушенко удивлённо посмотрел на комбрига.
На пороге появился Егорыч, неумело козырнул и доложил:
— К вам тут два человека просятся, товарищ полковник, с голубыми погонами, стало быть, авиация…
— Пусть заходят, — разрешил Растокин.
В землянку вошли смуглолицый, немолодой, но очень подвижный лейтенант и белокурая девушка — сержант, с туго набитой зелёной сумкой.
— Товарищ полковник, — доложил лейтенант, — прибыли в ваше распоряжение из авиаполка.
— Ласточки опускаются к земле перед самым дождём, — приветливо сказал Растокин, знакомясь. И спросил: — А какими птичками поддержит нас авиация?
— Что прикажете, товарищ полковник, — отчеканил лейтенант и, улыбнувшись, добавил: — Когда наши ласточки в небе летают, говорят, у вас в пехоте хлопот мало.
— Хлопот всем хватит, — ответил Растокин и, увидя, что Антушенко направился к двери, остановил его:
— Анатолий Прокопьич! Отыщи свободную землянку в стороне от штаба, это для тех товарищей, о которых говорили. А о приказе — ни одному человеку, сам понимаешь. Как освободишься — быстрее заходи, тогда и остальное решим.
