Вот и Сагорн. Мельтешит вокруг, мечется тудасюда, волнуется. Пусть старый пройдоха выпутывается как знает.
Он жаждал покоя. Старался обрести его. Казалось, вот он, рядом, желанный покой. После того, что сделали с его глазами, он конечно же не мог видеть; но чтобы видеть, ему не обязательно иметь глаза. Еще эти бесконечные мольбы герцогини.. Ну нет ему покоя…
Джинны за дверью беснуются. Дерево крепкое, мечами не возьмешь, так они топоры притащили. Совсем как в Краснегаре… с импами… Те тоже ломились в комнату на вершине башни… сейчас пещера, не башня. Подземелье – это нечто иное. Все встало с ног на голову! Свет обернулся тьмой. Смешно. К чему столько грохота? Покончить с шумом – пара пустяков.
Но стоит ли беспокоиться? Зачем?
Теперь Рэп понял, о чем кричала тетушка Инос. Она хочет, чтобы он остановил джиннов. Она убеждает его в том, что он в силах сделать это. Зря старается. Он и сам знает, что сил ему хватит. Просто у него нет желания. Совсем. Ему ничего не хочется делать. Ему незачем чтолибо делать.
Инос – замужняя дама. Она сама сделала выбор. Он прекрасно помнит нахмуренные брови и разгневанное лицо Инос, когда помешал их свадьбе. Да, она рассердилась. Он виноват, но только ли он один?.. Литриан подтолкнул его; теперь Рэп понимал это. Эльф пошутил. Как же, должно быть, он веселился! Надо бы вознегодовать, возжаждать мести. Зачем? Кто может отомстить колдуну? И разве сейчас это имеет какоелибо значение? Жизнь человека – как пламя свечи: дунь посильнее, и наступит тьма. Он – крошечный огарок, ему и старатьсято особенно не понадобится… и больше никаких забот… ни о ком…
Инос…
Почему бы ей не сделать то, чего она хотела? Она хотела замуж… Здоровущий парень. Богатый, красивый. Султан. Такой, какой нужен принцессе. Одно королевство потеряла – не беда, нашлось другое, лучше, обширнее, роскошнее. Инос счастлива. В Рэпе она не нуждается… никогда не нуждалась. Он сделал глупость, пришел во дворец… не стоило утруждаться…
Бедный старый Краснегар.
Какая досада! Стучат топоры. Все еще стучат. Он заткнул уши, а они стучат. Он отключил слух, но удары раздражают… Как бестактно беспокоить человека, когда он занят уходом из жизни! Джиннов можно остановить, но он не хочет. Зачем делать усилие?
Он долго шел сюда, а ему и не нужно было себя утруждать.
Как маги гасят себя? Пламя свечи бьется на ветру, трудно задуть. Трудно, очень трудно. Это слова не хотят? Да, одно из них. Два других не возражают, они вернутся к владельцам и не пропадут. Интересно – значит, словом своей матери он владеет безраздельно?
Как надоели джинны! Достаточно заставить Сагорна открыть дверь, и грохот прекратится. Проще простого приказать старому мошеннику вытянуть засов. Все затихнут, и ему перестанут мешать умирать. Старику не понравится, если ворвутся джинны.
Тетушку Инос жалко. Она хорошая. В замке ее все любили; со слугами неизменно вежлива, настоящая дама. Ей страшно. Может быть, покончить со всем разом? Притянуть крышу к полу и раздавить всех скопом. Или самому щелкнуть засовом и впустить джиннов…
Опять кричат. О чем? Инос?
Инос больно?
Мысль ускользала. Можно было бы подслушать, но это – дурной тон. Неэтично соваться в чужой мозг. Пусть повторит. Да, он, пожалуй, попросит повторить.
Прожаренный язык не движется. Восстановить язык? Чего проще! Вынуть из ушей затычки, снова включить слух?
Опять беспокойство!
Дверь уже трещит. Теперь скоро. Почему бы им не оставить его в покое?
Инос. Она счастлива. У нее есть все: муж, королевство, дети… Вот и хорошо. Он и хотел, чтобы Инос была счастлива.
Ранена. Кто ранена?
Пусть повторит. Надо, чтобы повторила. Молчит, плачет. То кричит, то плачет. Бедняжка Инос – что с ней? Инос больно?
Придется лечить язык и открывать уши.
Звуки водопадом обрушились на Рэпа.
– Что с Инос? – спросил Рэп. – Ей плохо?
Он не видел Кэйд, зато отлично слышал, когда та радостно охнула, будто всхлипнула, и торопливо заговорила:
– У нее сильно обожжено лицо, мастер Рэп. Больше ей не быть красавицей. Ведь когда затянется ожог, останутся жуткие шрамы.
Известие ужаснуло его. До чего же все плохо! Он ощутил, как в нем волной поднимается злость.
И вынырнул из небытия.
Восстановив функцию глаз, Рэп открыл их. Он хотел, чтобы герцогиня знала, что он ее слушает.
Дверь держалась на честном слове. Еще немного – и джинны ворвутся в пещеру.
«Долой эту рухлядь. Каменная стенка надежнее, – решил Рэп. – Вот теперь пусть попрыгают. Посмотрим, как они проломают в этом дырки!» Остановив джиннов, Рэп перевел хмурый взор на Кэйд.
– Расскажи мне об Инос, – попросил он.
2
Онемев от изумления, Кэйд молча наблюдала, как на глазах полутруп возвращается к жизни. Через минуту она осознала, что изломанное, гниющее тело вновь превратилось… почти превратилось в юношу, на котором ничего, кроме запекшейся крови, не было. Кэйд смущенно отвернулась и обнаружила, что Сагорн тоже полностью ошеломлен свершающимися чудесами. Старик подурацки таращился на фавна, пока герцогиня не пихнула его локтем и не указала кивком головы на коврик в углу. Доктор недовольно нахмурился, но она настояла на своем.
Осторожно ступая через распростертые на полу трупы, заговорщики добрались до ковра. Там все еще валялись никому уже не нужные кости и монеты. Сагорн помог Кэйд усесться на подушку, а потом и сам устроился рядом, но лицом к магу. Два старых дурака… но им улыбнулась удача. Они близки к победе.
Дверной проем черного камня резко выделялся на фоне красноватой местной скалы, в которой была вырублена пещера; словно сюда перенесли кусочек стены замка Иниссо. Джинны не долго суетились перед внезапно возникшей преградой. Убедившись, что их жертва наглухо запечатана в гробнице, они угомонились.
Кэйдолан сидела на подушке и отдыхала, убеждая себя, что беспокоиться незачем. Правда, видимого пути выбраться из этого склепа она не находила, но очень надеялась на колдовство фавна. Кроме того, теперь удачливость заговорщиков безусловно возросла и уж тем более не могла неожиданно исчезнуть.
Сагорн то и дело покашливал. Старик хмурился, ежился и наконец уставился в потолок. Кэйд проследила за его взглядом и рассмотрела отверстие в монолите скалы. Наконец она поняла причину слабого ветерка, все время обдувавшего ее. Возможно, тюремщики не случайно расположились под вентиляцией – ведь множество факелов, освещавших и нагревавших пещеру, здорово чадили. Правда, в такую крошечную дырку не пролезет даже ребенок, но все же это было лучше, чем ничего. Кэйд слишком устала, чтобы продолжать размышлять, почему стражники расстелили коврик под вентиляцией, а пленника распяли на полу перед дверью.
