Никуда не торопясь, оглядывая окрестные склоны и прислушиваясь к плеску ручья и щебету птиц, Джоди беседовал со своим сердцем.
«Все, чего я хотел, — думал он, — все, на что я надеялся, сбылось. Я — простой деревенский хорек. Я всегда любил горы, свежий воздух и Монтану — и вот я живу здесь, в своих любимых краях. Я всегда любил лошадей и хотел понимать всех животных, которые меня окружают, — и вот мне это удается, и очень даже неплохо, и мы все нашли общий язык. Я хотел исполнить их мечты... мечты этих шотландских малюток. И щенков... — Джоди улыбнулся. — Мы дарим им Настоящие дела, и Приключения, и Романтику горных просторов! И овцы счастливы, а щенки возвращаются домой сильными, мудрыми и добрыми, достойными уважения в собственных глазах. Этого я и хотел для них. И они это получают».
«У меня было несколько вопросов и о себе, — мысленно добавил он. — И я нашел на них ответы, которые меня устраивают».
Он снял шляпу и провел лапой по лбу, приглаживая мех. За одну жизнь душа может научиться многому, но все же...
Соколица фыркнула и встала, недоверчиво уставившись на маленькую хорьчиху, вдруг возникшую из ниоткуда у самой кромки воды.
Мерцающая шубка цвета мускатного ореха, гвоздичная маска, темные глаза на мордочке, исполненной серьезности и веселья.
— Привет, Джоди. Помощь нужна?
С улыбкой фермер указал кивком на волны, с плеском перекатывавшиеся через лапы хорьчихи-философа.
— Сойдет за отпечатки лап?
— Сойдет, спасибо, — ответила она. — Ну так как? Помощь нужна?
— Я скучаю по ней, Кинни. Я скучаю по Шайен.
— Она...
— Я знаю, что у нее — своя судьба, а у меня — своя. Когда я спрашиваю себя, приходит ответ, что все в порядке, что именно так мы и должны жить, как живем. По-моему, я исполнил почти все, ради чего пришел в этот мир. Она — тоже, может быть, а может быть и нет. Но когда я спрашиваю, почему мы с ней избрали родиться в Лапке и так подружиться, если всё, что нам предстояло, — это расстаться навеки... — Он надвинул шляпу пониже. — ...Я слышу в ответ только одно: «На то есть причина». А это — не совсем то, что я хотел бы услышать.
— Не всё...
— Осталось ли что-то такое, чего мы еще не сделали? Есть у нас с ней какая-то общая задача, Кинни? Или мне так и предстоит всё понимать — и всё же грустить по-прежнему? Я скучаю по ней, а значит, я еще не стал настоящим хорьком-философом.
— Может быть, и так, — сказала она и легким шажком приподнялась над водной зыбью. Волны уже не обтекали ее лапы, и никаких следов на воде больше не было. — А может быть, это означает, что вы все-таки связаны общей судьбой. Может быть, ты все-таки исполнил еще не все, ради чего пришел.
— А разве ты не можешь открыть мне, что должно с нами случиться?
Кинни покачала головой.
— Извини. Могу открыть тебе только закон пространства-времени: «То, что должно случиться, уже случилось». И еще — закон сознания: «То, что ты воспринимаешь, зависит только от тебя».
— Ты хотела сказать, что глупо грустить, когда меня везде и повсюду окружает любовь?
Темные глаза блеснули.
— Нет. Я хотела, чтобы ты сам это сказал.
— Звал ли я тебя? Просил ли говорить со мной так? — улыбнулся Джоди.
Словно не расслышав вопроса, Кинни молча смотрела вдаль, на пик Северной Звезды. Наконец она повернулась к Джоди и бодро кивнула.
— Ты — умница, Джоди. Ты многому научился. Тебя очень любят.
Соколица заморгала, уставившись туда, где только что стояла необыкновенная подруга ее наездника. Волны с тихим плеском перекатывались по камням. Лошадь тряхнула гривой, словно желая сказать хорьку: «Можно хотя бы принять к сведению. От тебя не убудет».
«К сведению приму, — мысленно ответил Джоди. — Иногда она выводит меня из себя, но уж так и быть».
Лошадь и всадник свернули на устланную сосновой хвоей тропу, поднимавшуюся от ручья к югу, где между деревьями уже то и дело проглядывал городок.
— Твой звездный час, Джоди! — Не успела захлопнуться за фермером дверь кафе, как Квилл уже приветственно поднял стакан с горной водой.
— Привет, Джоди! — обернулись остальные хорьки.
— Не мой, — поправил Джоди. — Их звездный час. Здорово эти овечки танцуют. Не усидишь — так и хочется самому пуститься в пляс.
Вот уже несколько месяцев «Маршевый корпус радужных зуавов Монтаны» и «Шотландская плясовая компания» готовились к большому представлению. Никто больше не отбивался от стада, никого больше не приходилось разыскивать: даже те, кто не отважились выступать сами, наблюдали за всеми репетициями, как завороженные.
Джоди сел у стойки, спиной к Главной улице.
— Что на сей раз, Джордан?
Рокси никогда не знала заранее, что закажет Хорек Джоди на сей раз. Он всегда брал что-нибудь новенькое — чтобы не чувствовать себя таким одиноким.
— Свежей клубники можно?
— Свежую клубнику? Сейчас будет.
«Будь у меня столько хлопот и волнений, как с этим сегодняшним праздником, мне бы не было одиноко», — подумала владелица кафе.
— Спасибо, Рокси.
— Ты, похоже, немножко не в духе, малыш? — спросила она, подавая Джоди ягоду, аккуратно разрезанную на четыре дольки.
— Нет-нет. С чего бы мне это быть не в духе?
В этот момент черный лимузин проехал мимо кафе; за стеклом смутно мелькнули силуэты двух пассажиров.
— О, еще один! — усмехнулась Рокси.
Пока Джоди оборачивался, автомобиль уже исчез, оставив за собой лишь легкое облачко пыли.
— Нас нанесли на карту, ребята! — объявила Рокси. — Уж и не упомню, сколько их за последние дни тут проехало. Дюжины две, не меньше. И все — к Джоди на ранчо.
— Шерсть им нравится, — пояснил Джоди. — И ничего удивительного. Другой такой на всем свете не сыскать, правда?
— Вот только цены кусаются, — заметил Квилл. — Но красотища неимоверная, тут не поспоришь.
— Вот и не будем спорить, — тихонько подытожил Джоди.
Сославшись на усталость, Хорьчиха Жасмина предложила Донатьену пойти на встречу с овцами без нее, но модельер не пожелал и слушать:
— Они очень красивые! — заявил он. — Когда-то тебе еще доведется встретиться с такими удивительными созданиями?
