Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
клюкву в сахаре,
бугульминскогобальзама
с ананасовым соком,
квашеную капусту сапельсинами,
йогурт,
промороженный досостояния снежинки,
фиолетового пломбираиз Карелии,
поэтичного сокаbotaniq.
…а как-нибудь вмарте,
может быть, впонедельник
нагрянет весна.
Что-то неуловимо
изменится в воздухе,
и тот перестанетбыть зимним.
А солнце придвинетсяближе
и озябшие ветви,
потянувшись к нему,
окутаются нежнойдымкой.
И жизнь проснется
в уютной темнотеземли
и выглянет наружу
любопытным зелёнымростком…
И разбуженная Природа
примется за дело,
затеяв своё древнееволшебство.
И бурлящие потокижизни
ворвутся в мир,
вернув ему прежниекраски
и позабытые давноароматы.
И неожиданно длясамих себя
мы вдруг почувствуем,
как что-то начнётменяться в нас.
И улыбнёмся этойновизне…» [23 - Неизвестный автор. Originalbotaniq.]
* * *
Вчера мне позвонилЛенкин отец.
Он сказал, что болен,
ему предстояласерьезная
полостная операция.
А главное
он рассказал онеобыкновенной истории
произошедшей с нимв больнице.
– Меня будетоперировать Сам,
представляешь?
Он заведующийотделением
в Покровской больнице,
говорят, к немуочередь по записи
на полгода вперед!
Он подходит ко мненамедни, значит,
и говорит:
«Я вас буду оперировать,батенька,
мол, дочка ваша слезноменя просила!»
Какая дочка? –удивляюсь я, Ленка, что ли?
Думаю, ну точно неона.
Эта непутевая
неделями дома непоявляется.
И, кроме себя, в упорникого не видит,
эгоистка чертова.
Говорит, что Ирукаприходила…
– Ирука… гм-хм, —
спохватываюсь я,умолкая.
В моей голове мелькаютсомнения
в его душевномздоровье.
Пропахший бензином«уазик» душит,
рвотная тошнотаподкатывает к горлу.
Водитель, видя моисудороги,
протягивает мнеквадратик
мятной жевательнойрезинки.
Я роняю его под ноги
на грязный, мокрый,
такой же резиновый,
как и сама жвачка,коврик.
Контраст белого начерном,
«Черный квадрат»Казимира Малевича
навыворот, наизнанку.
– Мда, ну и дела!
Значит, она ангелтеперь! —
восклицаю я,
давясь удушливым«горючим».
– Будет комузаступиться за нас
перед Богом! —
радуется Ленкинотец.
Я распрощался с ним,
пожелав скорейшеговыздоровления.
Да какое там здоровьеможет быть?
Он потерял дочь,
вторая катится, какпо ступенькам, вниз.
* * *
Махнуться, что ли
иголками с ежом?
Я рад, что в твоихобъятиях
хоть кто-то оттаял.
В бесконечностильдов
(читай – водки«Ледов»)
не достать до дна.
Я, наверное, ослеп.
Я не попал в мишеньни разу!
Слезы градом,
но мне ничуть небольно!
В тебе сегодня
умерла Фукусима,
а я не могу помочь,
ничем не могу помочь!
* * *
Питер – мой дом.
Пусть даже без крышинад головой!
Под низким серымнебом.
Здесь оно ближевсего!
Вне его «стен» ябездомная дворняга!
Вот так и получается,что кручусь,
как белка в колесе.
Меняются толькодекорации,
а спектакль – прежний,классический:
«Мама, я идиот, этонеизлечимо!»
Когда не хватаетвоздуха,
Новое – хорошозабытое старое!
На те же граблинаступаю и топчусь!
* * *
Ко мне на работуприехал мой приятель.
В школе его прозвалиЕрш,
за то что глаза унего были большие,
навыкате, с мутно-лиловойрадужкой,
как у одноименнойрыбы.
– Бабка померлатретьего дня,
а могилку скопатьнекому!
Бабы, старики да детималые!
– Друган-братан,выручи! —
упрашивал он меня.
Я неохотно, носогласился,
так как был личнознаком
с покойницей.
Был февраль,
с неба крошил белыйпесок,
земля была промерзшаяи неподатливая.
Нам предстоялоосновательно покорячиться,
чтобы подготовитьдля усопшей
последнее пристанище.
Когда часов черезшесть мы закончили,
руки мои были стертыв мозоли,
хотя мы работали
в строительныхперчатках,
спина безжалостноныла.
Товарищ предложил
подкинуть меня додома
и заодно, как водится,
помянуть бабку.
Ерш достал из багажника
старенького «москвича»
бутыль белого стеклас жидкостью:
– Вот, баба Люба
припасла розовогомуската!
Пусть земля ей будетпухом!
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
