Дух приключений снова ожил в мальчиках.
– Гек, пойдем поглядим, если не боишься.
– Что-то не хочется, Том. А вдруг это индеец Джо?
Том струсил. Однако очень скоро любопытство взяло свое, кмальчики решили все-таки поглядеть, сговорившись, что зададут стрекача, как толькохрап прекратится. И они стали подкрадываться к спящему на цыпочках. Томвпереди, а Гек сзади. Им оставалось шагов пять, как вдруг Том наступил напалку, в она с треском сломалась. Человек застонал, заворочался, и лунный светупал на его лицо. Это был Мэф Поттер. Когда он зашевелился, сердце у мальчиковупало и всякая надежда оставила их, но тут все их страхи мигом исчезли. Они нацыпочках выбрались за полуразрушенную ограду и остановились невдалеке, чтобыобменяться на прощание несколькими словами. И тут снова раздался протяжный,заунывный вой. Они обернулись и увидели, что какая-то собака стоит в несколькихшагах от того места, где лежит Мэф Поттер, мордой к нему, и воет, задрав головукверху.
– Ой, господи! Это она на него! – в одно слово сказали мальчики.
– Слушай, Том, говорят, будто бродячая собака выла в полночьоколо дома Джонни Миллера, недели две назад, и в тот же вечер козодой сел наперила и запел, а ведь у них до сих пор никто не помер.
– Да, я знаю. Ну так что ж, что не помер. А помнишь, ГрэсиМиллер в ту же субботу упала в очаг на кухне и страшно обожглась.
– А все-таки не померла. И даже поправляется.
– Ладно, вот увидишь. Ее дело пропащее, все равно помрет, иМэф Поттер тоже помрет. Негры так говорят, а уж онито в этих делах разбираются,Гек.
После этого они разошлись, сильно призадумавшись. Когда Томвлез в окно спальни, ночь была уже на исходе. Он разделся как можно осторожнееи уснул, поздравляя себя с тем, что никто не знает о его вылазке. Он и неподозревал, что мирно храпящий Сид не спит уже около часа.
Когда Том проснулся, Сид успел уже одеться и уйти. По тому,как солнце освещало комнату, было заметно, что уже не рано, это чувствовалось ив воздухе. Том удивился. Почему его не будили, не приставали к нему, каквсегда? Эта мысль вызвала у него самые мрачные подозрения. Через пять минут оноделся и сошел вниз, чувствуя себя разбитым и невыспавшимся. Вся семья ещесидела за столом, но завтракать уже кончили. Никто не стал его попрекать, новсе избегали смотреть на него; за столом царило молчание и какая-тонатянутость, от которой у преступника побежали по спине мурашки. Он сел на своеместо, притворяясь веселым; однако это было все равно что везти воз в гору,никто не откликнулся, не улыбнулся, и у него тоже язык прилип к гортани и душаушла в пятки.
После завтрака тетка подозвала его к себе, и Томобрадовался, надеясь, что его только выпорют, но вышло хуже. Тетка плакала надним и спрашивала, как это он может так сокрушать ее старое сердце, а в концеконцов сказала, чтобы он и дальше продолжал в том же духе, – пускай погубитсебя, а старуху тетку сведет в могилу: ей уже не исправить его, нечего больше истараться. Это было хуже всякой порки, и душа Тома ныла больше, чем тело. Онплакал, просил прощения, сто раз обещал исправиться и наконец был отпущен наволю, сознавая, что простили его не совсем и верят ему плохо.
Он ушел от тетки, чувствуя себя таким несчастным, что ему нехотелось даже мстить Сиду; так что поспешное отступление Сида через заднююкалитку оказалось совершенно излишним. Он поплелся в школу мрачный и угрюмый,был наказан вместе с Джо Гарпером за то, что накануне сбежал с уроков, ивытерпел порку с достойным видом человека, удрученного серьезным горем исовершенно нечувствительного к пустякам. После этого он отправился на своеместо, сел, опершись локтями на парту, и, положив подбородок на руки, сталсмотреть в стенку с каменным выражением страдальца, мучения которого достиглипредела и дальше идти не могут. Под локтем он чувствовал что-то твердое. Прошлодовольно много времени; он медленно и со вздохом переменил положение и взялэтот предмет в руки. Он был завернут в бумажку. Том развернул ее. Последовалдолгий, затяжной, глубочайший вздох – и сердце его разбилось. Это была та самаямедная шишечка от тагана.
Последнее перышко сломало спину верблюда.
Глава 11
Около полудня городок неожиданно взволновала страшнаяновость. Не понадобилось и телеграфа, о котором в те времена еще и не мечтали,– слух облетел весь город, переходя из уст в уста, от одной кучки любопытных кдругой, из дома в дом. Разумеется, учитель распустил учеников с половиныуроков; все нашли бы странным, если бы он поступил иначе.
Возле убитого был найден окровавленный нож, и, как говорили,кто-то признал в нем карманный нож Мэфа Поттера. Рассказывали, что кто-то иззапоздавших горожан видел, как Мэф Поттер умывался у ручья во втором часу ночии, заслышав шаги, сразу бросился бежать. Это показалось подозрительным, вособенности умывание, не входившее в привычки Поттера. Рассказывали также, чтообыскали весь город, но убийцы (обыватели не любят долго возиться с уликами исразу выносят приговор) так и не нашли. Конные были разосланы по дорогам вовсех направлениях, и шериф был уверен, что убийцу схватят еще до наступлениятемноты.
Весь город устремился на кладбище. Том забыл о своем горе иприсоединился к шествию: не потому, что ему туда хотелось, – он в тысячу разохотней пошел бы еще куда-нибудь, – но потому, что его тянуло туда сильно ибезотчетно. Добравшись до страшного места, он пробрался сквозь толпу и увиделмрачное зрелище. Ему казалось, что прошло сто лет с тех пор, как он был здесь.Кто-то ущипнул его за руку. Он обернулся и встретился взглядом с Гекльберри.Оба разом отвернулись и забеспокоились: не заметил ли кто-нибудь, как онипереглядываются? Но все в толпе разговаривали, не отрывая глаз от страшнойкартины.
– Бедняга! Бедный молодой человек!
– Вперед наука тем, кто грабит могилы!
– Мэфа Поттера повесят, если поймают!
К этому, в общем, сводились замечания, а пастор сказал:
– Это суд божий; видна десница господня.
Том содрогнулся с головы до ног: его взгляд упал нанеподвижное лицо индейца Джо. В эту минуту толпа заколебалась, началасьтолкотня, и раздались голоса:
– Это он! Это он! Он сам идет!
– Кто? Кто? – спросило голосов двадцать.
– Мэф Поттер!
– Эй, он остановился! Глядите, поворачивает! Не упуститеего!
Люди, сидевшие на деревьях над головой Тома, сообщили, чтоон и не собирается бежать, только очень уж растерялся и смутился.
