с бревном, торчащим в серёдке, и к тому брёвнышку служители палаческие как раз кого-то привязывали.
Да неужто и впрямь это Миловзора, подумал наш витязь взволнованно? И так и этак он шею вытягивал, покуда локоны золотые не увидал, прекрасное любимое лицо, искажённое тяжкой мукой и наглые рожи палаческих этих сук.
«Ах вы ж такие-сякие негодные босяки! — взыграло ретивое внутрях Куколокиных, — Ах вы законники беззаконные! Ну, я вас счас!..»
А потом внезапно он осаживается. Э, думает, а я ведь всё ещё дурак — ну куда я с голыми руками супротив толпищи-то громадной! Не, тут надобно похитрее… Нужно чуток подождать…
И хоть мощь в нём бурлила невероятная, но устраивать тут кровавую баню не входило нисколько в его планы. Как-никак, а ведь земляки его окружали, не басурмане какие-нибудь поганые.
И вот смотрит Куколока внимательно — появляется на площади кодла боярская в окружении ратников. Рассаживаются они на сидениях чуток на возвышении и приготовляются лицезреть ужо представление с бесовским сиим аутодафе. Пригляделся усилок к представителям власти и сразу же определил из них главного. Боярин-то Худеяр, в роскошном зело одеянии, повыше прочих устроился бояр, злорадно он чего-то бурчал, и его хитрая рожа явственно просила кирпича…
Вот сощурил он свои глазки поросячьи и повелел глашатаю речь держать.
Тот вперёд вышел, слегка прокашлялся и затянул густым басом:
— Внимание, горожане-державники! Волею высшего нашего суда здесь будет ведьма злокозненная казнена, оборотиха зело преужасная! Вы не смотрите, что она лицом-то мила и царевною Миловзорою себя называет, ибо видимость это навная и полная брехня!..
Тут он к помосту картинно поворотился и палец свой с перстнем драгоценными в приговорённую будто вонзил.
— Ужо поджарит святой огонь твою тёмную душонку! — сколько мог, усилил он голос, — Ужо не отвертисся ты от суда праведного, ведьма позорная!
— Я не ведьма! — раздался из кучи дров девичий высокий голос, — Я Миловзора, царя Дарилада дочь! Вы не смеете меня казнить — это не по праву! Я не признаю вашего суда!
По толпе прокатилась волна смеха вперемешку с ругательствами. Большинство народное явно было оболванено и стояло на стороне бояр.
— А какой суд ты признаёшь, ведьма окаянная? — крикнул резко какой-то обыватель, — Чай, выше державного суда-то нету!
— Божий!.. — вскричала несчастная отчаянно, — Божий суд выше человеческого!
Ох, и весело стало боярам после сего замечания. Ох, они и заржали там да возрадовались! Ханжа же там был на ханже, и в бога из них никто ведь не веровал.
Тут и Худеяр с места своего вскочил и без помощи глашатайской визгливо завопил:
— А может кто из вас, горожане, заступиться желает за ведьму поганую? — и он от хохота аж затрясся, — Божий суд это когда заступник победит в поединке воина нашего великого. Эй, Ярдар Могрищевич, выйди-ка сюды!
Ряды воинов тут пораздвинулись, и подался вперёд такой громила, что по толпе охи и ахи прокатилися. Был он закован в кольчугу и латы, а на роже его бородатой улыбки, наверное, не показывалось никогда.
— К твоим услугам, княже Худеяр! — грознее некуда верзила рявкнул, — Готов я драться хоть с самим аспидом!
«Вот оно! — ёкнуло сердце у Куколоки, — Вот он, случай прекрасный!..»
— Ну, есть желающие? — продолжал Худеяр прикалываться, — Поединщик за ведьму нашёлся?
Сквасил тут наш силач рожу дурацкую да как гаркнет:
— Есть! Куколока драться хочет!
Проскочил он между людей и выбрался на видное место.
Как увидал дурачка народец собравшийся, так чуть не лёг он от ржаки вповалку. Нашли тоже себе представление! Ну, будто в театре они были на комедии, а не на страшном и подлом деле.
— Ты откуда взялся, дурак? — отреготав, вопросил Худеяр, — Ты ж вроде с концами пропал, а?
— Меня сюда Бог послал! — крикнул в ответ заступник новоявленный, — Куколока целый! Это вы все ущербные!
Подскочил он неожиданно к Ярдару этому Могрищевичу да по харе его бугристой — хлесь! Знатную плюху ему отвесил, хотя силушки Рьвиной ему не потребовалось: свою он силу потратил, человеческую.
— Ах ты, поганец! — взревел громила яростно, — Ах ты, тля! Да я тебя!..
Маханул он хватко ручищами, норовя нахала споймать, да только — ага! — как ты его поймаешь! Тот-то был ловок да весьма проворен — такого шустрика сходу ведь не уловишь…
Выхватил тогда Могрищевич ножик из-за голенища и попытался зарезать врага своего, словно ягнёнка жертвенного. Помахал он ножищем булатным со свистом, в Куколоку им быстро потыкал — а фигу! Тот-то более был не дурак, хотя дурку включил он по полной программе: с такими ужимками дикими скакал он тама да от горе-вояки уворачивался, что и стар и млад устали даже смеяться.
— А-а-а! — взревел великан Ярдар, ножик к чертям отбрасывая, — Ты такой, да?! Тогда я мечом тебя порубаю!..
Да вжик — лезвие смертоносное живо обнажил. Рубанул он сплеча дважды, крест как бы накрест и очень удивился, что Куколоку в капусту не порубил. Ну а он просто вправо да влево молниеносно уклонился и головушки своей буйной не лишился. Тогда боярин поперёк тулова ему жахнул со свистом пронзительным, да только Куколока вниз приклонился, и меч над ним проскочил. И ещё раз Могрищевич удар свой повторил, а его противник на сей раз в вышину подскочил.
Осатанел воин великий от сего дива невиданного. Это ж надо — мозгляка-дурилу ему не удаётся порешить! Да и многие из бояр во главе с подлым Худеяром тоже смеяться вдруг перестали. Почуяли они явно, что что-то пошло не так.
— Ну, держись у меня, скоморох лядов! — заскрипел зубами Ярдар, — Счас я дырку в тебе продырявлю!
И он руку метнул вперёд, норовя в пузо поразить Куколоку. А тот скок — в сторону споро отпрыгнул да по запястью Могрищевичу ладошкой блызнул. Меч из длани боярской и вывалился. Ухватил Куколока за ручку обезоруженную недруга своего грузного и приёмчик болевой ему продемонстрировал, на землю его свалив. Завопил громила от боли дурным голосом и о пощаде просить почал Куколоку.
Выходит, не кто иной как тупой дурачонок выиграл поединок этот божий! Тут уж двух мнений быть не могёт…
Не стал наш силач поверженного Ярдара доламывать, вскочил он быстро на ноги и водрузил сапог на грудь великана.
— Бог не Микишка, боярин Худеяр! — на всю площадь он гаркнул, — Моя взяла, так что дева оправдана. Живо давай её отпускай!
Но тут Худеяр заорал стоявшим столбом палачам:
— Чего встали? Поджигайте дрова, негодяи!
И ратникам своим приказал:
— Взять этого мерзавца! Это колдун Куколока! Он с ведьмою заодно!
Бросилась на богатыря разом целая бравая рать, а тот, не
