взгляд мамы, совершенно мифический: с обычной ленью следует бороться не медикаментами, а героическим трудом до седьмого пота. На дачных грядках, например.
Сейчас Вероника уже не согласилась с мамой. Еще вчера она не могла представить, что совершенно здоровый человек не способен заставить себя встать с постели. Не может, хоть ты тресни! Хотя все понимает: нужно встать, дойти до туалета, умыться, причесаться…
Но хочется лишь одного: обратно завалиться на кровать. Прямо в кроссовках. И даже накрываться лень. Когда замерзну, тогда и натяну на тушку одеяло…
Унизительное состояние. Все понимаешь, но не можешь!
По щеке Вероники, сидящей, словно древняя старуха, склоняясь над полом, потекла слеза. Да как же выбить из себя эту обморочную дурь?! Неужели кто-то действительно не может побороть оцепенение без медицинских препаратов, неужели состояние обычной лености — болезнь взаправду?! События последних месяцев все-таки заставили психику «перегореть», и теперь Вероника Полумятова навечно обречена вести полуобморочное тусклое существование?
Кофе. Мне нужен литр кофе, подумала Вероника и утерла слезы. И злость. Злость на саму себя. Обычно это помогает бороться с «не хочу», «а может, завтра переделать?»…
Вероника до боли прикусила изнутри щеку. Прислушиваясь к боли, цепляясь за нее, встала. И направилась к ванной комнате. Резко нажала на ручку, распахнула дверь и… очень напугала нянюшку.
— Ой! — вскрикнула стоящая у раковины Анастасия Семеновна и выронила смоченную тряпку.
— Простите. — Вероника, находящаяся в сумеречном состоянии, совсем забыла, что делит с кем-то ванную. — Доброе утро.
— Доброе, — согласилась нянюшка. Взяла из раковины тряпку, снова ее отжала. — А ты чего такая бледная? — забеспокоилась. — Спала плохо? — И сама себе ответила: — Ну да, ну да… Такая гроза была! Просто ужасти! У Эки вон кровь из носа ночью пошла, она и не заметила. Постельное белье меняем, — и, выходя из ванной, заметила: — Ну до чего молодежь хилая пошла… в двадцать лет уже давление скачет!
Ника мысленно согласилась с мнением нянюшки и на свой счет, размеренно промаршировала вслед за ней в спальню Эки. Словно щенок на поводке. Увидела Катерину, беспечно сидящую в кресле, поджавши ноги. С телефоном в руках.
— Привет, — сказала внучка Кощина. — Прикинь, мы без Инета.
Вывернутая реальность. Ненормальная обыденность: нянюшка уже сменила постельное белье, испачканное кровью, и протирает пыль с мебели. Невероятная девчонка переживает, что отключился Интернет.
— А уж что в округе творится! — докладывала экономка, шустро работая тряпкой. — Деревья на дорогу повалило, провода пообрывало. Хорошо хоть, Васька на ночь домой не поехал, здесь остался. Когда электричество отключилось, запасной генератор подключил. Не то куковали бы мы здесь без отопления, девчонки: котлы-то хоть и газовые, но без электричества не фурычат…
Ощущение вывернутой реальности нарастало. Не ясно, что предполагала увидеть в спальне Эки Вероника, но такой обыкновенности не ожидала точно. Даже надежда появилась: а может быть, ей все приснилось? В доме, где кто-то умер, наутро не переживают об Интернете, не меняют срочно постельное белье… Няне полагается ходить с опухшим от слез лицом и шмыгать носом, Эка должна сидеть с квадратными глазами и не рассчитывать, что кровь в ее комнате появилась из-за носового кровотечения…
Ей все приснилось?!
Нет. Пятна крови на белой наволочке Эки — были. Собственные тапки — мокрые.
— …Васька сказал, что дизеля для генератора на два дня точно хватит…
Васька. Один мужчина над ковром точно был Василием.
Воспоминания о ночных событиях появились настолько неожиданно, что Вероника почувствовала внезапную, какую-то электрическую боль во всем теле и совершенно перестала слышать. И это странно: Ника буквально физически ощущала, как с головы кусками отваливается навязчивая вата. Глухота, наоборот, должна была пройти, но Эке пришлось повторить вопрос:
— Ник, ты завтракать пойдешь? — пробрался к побаливающему мозгу шуршащий помехами голос. — Ты нормально себя чувствуешь?
— Что? Да. Нормально. — Голос самой Ники звучал гулко, словно из огромной пустой бочки. — Сейчас умоюсь и пойду.
Вероника развернулась к раковине. «Никакой ОМОН сюда не приедет. — Появилось здравое понимание момента в начинавшей включаться голове. — Я сама предупредила Красильникова, что утром у всех участников заберут мобильные телефоны, и я стану недоступна. — Вероника замерла над умывальником, из зеркала на нее, не мигая, таращилась смутно узнаваемая особа, наверное, полуслепая. Поскольку у полноценно зрячего человека не может быть такого тусклого мертвенного взгляда. — Я здесь, в одном доме с убийцей. Отсюда не выбраться…»
Так. А почему, собственно, с убийцей? Почему Инессу обязательно убили? Может быть, произошел несчастный случай…
Стоп. Очередное «почему». «С чего это я решила, что в ковре была Инесса?»
А кто еще? Ангелина Сергеевна поместилась бы в том ковре вместе с пятками, а более высокорослая Эка, как и низенькая нянюшка, живы-здоровы.
А если это вора вынесли? В кабинет Кощина пробрался вор, тот его подсвечником огрел и после с верным Васькой вынес…
Ну да. Как же! Пропустят вора волкодавы. Да и на замотанной в ковер женщине были серые носочки, в точности такие, как на Инессе. Подсознание сей факт зарегистрировало и при необходимости выдало.
И что же получается? А получается, как с икотой. Если напуганный человек начинает икать, то лучшего способа, чем вышибить клин клином, нет. Выйти из состояния шока оказалось так же просто. Точнее, не просто. Немного похоже. «Я испугалась, когда поняла, что помощи ждать неоткуда, и от испуга наладилась какая-то параллельная нейронная связь, в обход перегоревшей, замкнувшейся цепочки…» Объяснение, пожалуй, путаное, но взгляд незнакомой девушки в зеркале становился все более осмысленным. От страха, правда, завибрировали руки…
Может быть, применить к себе электрошоковую терапию? Сумасшедших так когда-то лечили. И шокер, кстати, есть.
Да ну. Еще чего не хватало. Проще ледяной водой умыться. Вероника взяла с длинной подзеркальной тумбы свою косметичку, достала из нее резинку и связала волосы в тугой конский хвост.
В столовой уже завтракали гости. За столом сидели иранский провидец с личным переводчиком и лишенный подобной преференции шаман. В кресле за их спинами расположился Михаил, рядом с которым на журнальном столике стояла пустая кофейная чашечка. Ангелина Сергеевна, сменившая вечернее платье и бриллианты на строгий коричневый костюм и зеленую водолазку, прогуливалась с чашкой вдоль окон, осторожно прихлебывала кофе. Застольный разговор шел, разумеется, о ночном катаклизме.
Эка весело пожелала всем доброго утра и получила ответные приветствия.
Вероника всем только кивнула, она как будто продолжала существовать в двух реальностях. Одна была вывернутой, но нормальной. Другая — личной, но весьма изнаночной. На личной изнанке вышивались крестиком запутанные мысли, нормальная гадалка Вероника тем временем желала всем приятного аппетита.
Эка подошла к длинной тумбе, где стоял кофейный аппарат,
