на какое-то время заменили эффект от полноценного жертвоприношения и поселили в сейре Абенаж больше тьмы. Но энергия кончается, свет возвращается на законное место, а тьма этому противится и требует завершить таинство, как полагается, — медленно, с паузами произнес отец.
Но мой мозг сейчас работал на пределе возможностей и схватывал все буквально на лету. Мне не нужно было повторять дважды. С первого раза я кристально ясно поняла, что именно происходило.
Все мои догадки подтвердились. В Ридрихе, действительно, сейчас боролись тьма и свет. Вот почему он иногда напоминал мне прежнего себя, потому что…
Господи-ты-боже-мой… У меня все сдавило внутри, и я низко опустила голову, ощущая, как в этот неподходящий момент меня просто распирало от выливающейся через край любви к Ридриху. Я прижала ладонь ко рту и согнулась пополам, потому что тело по-другому не могло справиться с накрывшим меня осознанием.
«От тебя разит светом. Убирайся. И не попадайся мне на глаза», — сказал он мне после таинства. И эти слова еще долго меня преследовали, но…
Боже… О, Господи…
В тот момент Ридрих только-только обуздал тьму и слился с ней. И что же она могла нашептывать своему новому подопечному? Может быть что-то вроде: «Убей Святую? Избавься от нее и получишь вечное могущество?». И он вполне мог бы поддаться ее уговорам. Ему ничего тогда не стоило взять серебряный клинок и убить меня. Но что он сделал?
Что сделал мой «бесчувственный» злодей?
По моей коже побежал слоновье стадо мурашек.
Он велел мне уйти. Он послал тьму к черту и велел мне уйти. Вот, что он сделал. Будучи без «светлых» чувств.
Головная боль усилилась, и я зажмурилась.
За гибелью вот этого человека вы мне предлагалось безучастно наблюдать?
Нет. Пошли все нахрен к черту, нет!
— Отец, — глухо проговорила я. — Ты должен мне помочь.
Подняв голову, я встретила его взгляд, в котором плескалось сочувствие ко мне.
— Азалия… — начал он, словно пытался утешить меня, помочь мне принять неизбежное или настроить меня еще на какую-то чушь.
Но нет. Не-а. Это так не работало.
Я десять лет жила со злодеем, как на пороховой бочке. Да, я уже на автомате подмечала крючочки, за которые можно было надавить, чтобы разжалобить мужчину или переманить его на свою сторону.
Сдаваться я не собиралась.
И поэтому подошла к отцу и, удерживая его взгляд, медленно опустилась перед ним на колени.
— Азалия, что ты делаешь?.. — тут же нахмурился он, пытаясь меня поднять. — Поднимись.
— Папа… — тихо позвала я его, не отпуская взгляда. — Пожалуйста, папа… Если бы ты знал, что маме грозит смерть, неужели ты не сделал бы все, что в твоих силах?
Я знала, что попала не в бровь, а в глаз, когда услышала протяжный выдох, и увидела, как взгляд отца наполнился застарелым горем.
— Азалия… — позвал он меня мягче, но я не дала ему договорить.
— Я люблю его, папа. И если ценой его жизни будем моя, то я ее заплачу.
И хотя я на все миллион процентов была уверена в том, что Ридрих мне такой финт провернуть просто не даст, но отец-то об этом не знал… И это было несправедливо к нему и жестоко. Я знала это. Знала. Но отчаянные времена требовали отчаянных мер.
Поэтому прости, отец, но по-другому я не могла.
Как я ожидала во взгляде отца появилось напряжение. Уверена, до сего момента он имел слабое представление о том, насколько мне дорог Ридрих. Но сейчас… Думаю, сейчас до него дошло. И теперь для него стал другой вопрос. Готов ли он был потерять дочь?
— Азалия, ты не… — начал Лендрис, но замолк на полуслове, вглядываясь в мое лицо. И чем дольше он смотрел, тем сильнее в его чертах проступало молчаливое принятие. Мужчина прикрыл глаза и выдохнул. — Тьма - это своего рода болезнь, которая за несколько веков глубоко проросла в потомках Диеса Абенаж.
— И если это болезнь, то ее можно исцелить? — тут же подхватила я мысль мужчины, впиваясь пальцами в его колено и отчаянно всматриваясь в его лицо, ища подтверждение.
Отец открыл глаза, ловя мой взгляд, и кивнул.
— В теории. Но на практике никто и никогда этим не занимался, Азалия. Я даже не знаю, возможно ли это.
Делал так кто-то раньше или нет - меня интересовало мало. Не делали, значит, я буду первой. Во все времена были те, кто создавали прецеденты.
— Мне просто понадобится более сильный дух, — сказала я. — Очень сильный.
Однако Лендрис моей уверенности не разделял. Он положил ладонь мне на щеку, и из его груди вырвался тяжелый выдох.
— Боюсь, Азалия, что для исполнения задуманного тебе придется призвать самого Бога…
ГЛАВА IX
Публичная казнь устраивалась в полдень. И ее велено было посетить всей знати империи, приехавшей в покоренный Иргейс.
Стоя на верхней ступени лестницы, я наблюдала за тем, как один за другим сейры садились в роскошные экипажи, шутя и смеясь, будто отправлялись на спектакль в театр. В то время как слуги и представители аристократии Игрейса лишь надевали на лица улыбки, но вот в глазах их отчетливо считывался страх.
Кементина стояла позади меня бледной и осунувшейся. Еще бы… Я даже знать не хотела, где она провела сегодняшнюю ночь. Но по ее затравленному взгляду могу сказать, что местечко это Раем явно не было. Хотя одета она сегодня была довольно празднично. Видимо Ридрих внял моим словам и решил выставить ее сегодня на площади с речью, дабы сломить сомнения простых людей и убедить их, что у них нет иного выбора, кроме как подчиниться империи.
— Святая Азалия, ваша карета подъехала, — вырвала меня из размышлений Несси.
Я кивнула, мельком окинула взглядом черный экипаж с гербом рода Абенаж и хотела было спуститься, как передо мной возник Брайан.
— Святая Азалия, в целях безопасности, вы поедете в другой карете, — проговорил он, как обычно, с ничего не выражающим выражением лица, глядя исключительно перед собой.
Моя бровь взлетела вверх. В целях какой такой безопасности, простите? Передвигаться в карете с гербом рода Ридриха было едва ли не безопасней, чем у Христа за пазухой. Любой человек, который обладал хоть каплей, хоть крошечной долей мозгов не стал бы нападать на нее. В ней ведь мог быть сам эрцгерцог. И тогда это
