Когда он вернулся с покупками, Ранульф исчез. Правда, вскоре Корбетт отыскал его в сарае, совершенно голого и в обнимку с пухленькой девицей из таверны, чьи радостные повизгивания и навели его на след пропавшего парня. В первый момент чиновник хотел положить конец забавам своего подопечного, но потом, поняв, что так он празднует обретенную свободу, вздохнул и вернулся в таверну. Прошло совсем немного времени, как пришел завернувшийся в плащ Ранульф, готовый покорно выслушать упреки хозяина. Но стоило ему увидеть обновки, как он тут же забыл обо всем на свете.
Ранульф оделся, и они, покинув таверну, отправились в Чипсайд. День подходил к концу, толпа начинала редеть. Робкое дыхание весны сменилось холодным ветром. Крестьяне в коричневых блузах и деревянных башмаках собирались домой, купцы со своими пони и пустыми телегами стремились выбраться из города, прежде чем запрут ворота, коробейники и разносчики спешили поскорее распродать товар. Корбетт привел Ранульфа в «Митру», стараясь не отпускать его от себя, пока сам в сумеречном свете высматривал Элис.
— Она ушла. Миссис Элис сегодня не будет, — сказал верзила, преграждая Корбетту дорогу и злобно сверкая маленькими воспаленными глазками.
— Но вечером-то она вернется? — с тревогой и разочарованием переспросил Корбетт, не понимая, куда могла подеваться Элис, и беспокоясь за нее.
Великан поджал губы и покачал головой:
— Ушла она. Будет завтра. Ее нет, и тебе, чиновник, тоже придется уйти, иначе я кликну караульных. Скоро зазвонят колокола.[7]
Выругавшись шепотом, Корбетт развернулся и покинул таверну. Ранульфа он нашел недалеко от входа.
— Почему ты ушел? — резко спросил он. Ранульф ссутулился.
— Господин чиновник, вы, верно, не знаете его, а ведь этот Питер — палач. Он рубил головы, вешал. Палач из Элмза. — Он как-то странно поглядел на Корбетта. — Ну и компания у вашей госпожи.
Корбетт не мог с этим не согласиться и еще больше встревожился за Элис. Шагая по Чипсайд-стрит, он перебирал в памяти все, что ему стало известно, и Ранульфу приходилось бежать за ним, на чем свет стоит проклиная длинные ноги своего нового покровителя.
Само собой, по возвращении Корбетту предстоял непростой разговор с хозяйкой, которая подозрительно разглядывала Ранульфа и недоброжелательно посматривала на Корбетта, уверявшего ее, что это его помощник. Неприязненно ухмыляясь, Ранульф ничем не облегчил ему задачу, тем не менее Корбетту удалось прийти к соглашению с хозяйкой: Ранульфу предоставят чуланчик на чердаке с другой стороны дома, но, пока он не освободится, мальчишке придется спать на полу в комнате Корбетта. Ранульфу это как будто пришлось по душе, но, когда они поднялись к Корбетту, он протянул своему спасителю связку ключей, которую стащил у женщины.
Корбетт спустился и неуклюже попросил прощения у хозяйки, а потом опять залез наверх и стал учить своего приунывшего помощника уму-разуму, внушая ему, что надо быть честным, и грозя эшафотом в Элмзе. Потом он рассказал Ранульфу, во что собирается втянуть его, не сводя с парня глаз. Однако, если не считать бывшего палача Питера из «Митры», Ранульф никого и ничего не знал из того, что могло бы помочь в раскрытии убийства Дюкета. Фамилия «Крепин», правда, оказалась ему знакомой — по словам мальчишки, этот человек считался очень влиятельным: говорили, мол, он одной ногой стоит в Ратуше, а другой — в лондонской клоаке.
Корбетт постарался расспросить своего юного помощника о его прежней жизни — потому что речь парнишки выдавала в нем вполне образованного человека. Не вдаваясь в подробности, Ранульф сказал, что его родители были людьми почтенными и жили в Саутварке, но рано умерли во время морового поветрия, оставив его сиротой на попечении престарелой тетки, хозяйки в доме местного священника. Тот и научил его кое-чему, прежде чем Ранульф возмечтал о свободе и, связавшись с ватагой других юнцов, стал на стезю беззакония. Об остальном, заключил Ранульф, Корбетт уже знает.
Чиновник поглядел на отмытое лицо мальчишки, который, если бы не случай, висел бы сейчас в Элмзе с вываленным языком. Корбетт улыбнулся. Ему было приятно, что он спас Ранульфа, и, бросив парню плащ, он приказал ему спать и пообещал трудный день впереди.
11
Наутро Корбетт разбудил Ранульфа и послал за водой и завтраком. Одевшись, он сам открыл ставни. Крыши ближайших домов сверкали серебристой наледью, но солнце уже пробивалось сквозь утренний туман. День обещал быть ясным. Корбетту захотелось забыть обо всем на свете и отправиться к Элис, но, вспомнив Барнелла, он тихо ругнулся, достал письменные принадлежности и аккуратно разложил на сундуке почищенный пергамент. Вернулся зловредно ухмыляющийся Ранульф, и Корбетт догадался, что тот опять сцепился с хозяйкой — ее угрюмый высокомерный вид пробуждал в мальчишке все худшее.
Умывшись, Корбетт велел сделать то же самое и Ранульфу, прежде чем они позавтракали слабеньким элем с ржаным хлебом. Тем временем Корбетт рассказал помощнику, что тот должен сделать — подкупить еды, забрать лошадь и вернуть ее в Вестминстер, а потом исполнить одно секретное поручение. При этих словах мальчишка побелел от страха.
— Только этого не хватало! — взвизгнул он. — Чтобы я опять попал в Ньюгейт и примерил пеньковый воротник?
Корбетт уверил парня, что, покуда тот у него на службе, ничего такого не случится, и добавил насмешливо:
— Впрочем, такого ловкача еще поди поймай!
Ранульф со злостью посмотрел на Корбетта, грязно выругался себе под нос и все еще ворчал, когда Корбетт вытолкал его за дверь и вниз по лестнице — прямиком на улицу.
Потом чиновник сел на кровать, положил на колени поднос для письма и, немного подумав, вывел на пергаменте первые слова донесения:
«Смерть Лоренса Дюкета. Дата смерти: 13 или 14 января 1284 года. Место смерти: церковь Сент-Мэри-Ле-Боу в Чипсайде. Лоренс Дюкет, золотых дел мастер, жил в Уолбруке. Вел свое дело довольно успешно. Уважаемый горожанин, член гильдии золотых дел мастеров. Женат не был, единственная родственница — сестра. Нет никаких оснований причислять его к какому-либо тайному союзу. Судя по всему, не был он и сторонником так называемых популистов. Неясны его отношения с Ральфом Крепином, который поднялся из безвестности до олдермена. Известный ростовщик, свое состояние Крепин сделал, ссужая деньги в рост. Сочувствовал покойному изменнику Симону де Монфору. Был связан с тайной популистской партией, также имел пока непонятные связи с городским преступным братством. Примерно в середине дня 13 января Крепин и Дюкет встретились в Чипсайде, обменялись несколькими крепкими словами, потом ударами. Дюкет был мирным человеком, поэтому тем более странно, что он вдруг вытащил кинжал и то ли по счастливой, то ли по несчастливой случайности нанес противнику смертельный удар в шею. Потом, забрав кинжал, он, прежде чем поднялся шум, побежал по Чипсайд-стрит и скрылся во дворе церкви Сент-Мэри-Ле-Боу. Ему удалось схватиться за дверь церкви и таким образом получить право на защиту. Настоятель вышеназванной церкви Роджер Беллет обещал ему неприкосновенность и привел к алтарю.
