Джордж уславливался в это время с Клемансо о частной беседе на завтра, а в десяти кварталах от места блестящего собрания секретный отдел Министерства военных дел Французской республики давал директивы своим командующим и агентам на Востоке: директивы, прямо противоположные тому, что говорилось на конференции…
Полковник Маршан получил одну из таких инструкций. Он улыбнулся своей лисьей улыбкой и сказал, кивнув головой:
– Хорошо…
Часом спустя он говорил леди Эдит на вечере у банкира Петропуло:
– Миледи, наши родины великие союзники и друзья. И мне особенно приятно подчеркнуть это здесь, где мы работаем с вашими соотечественниками бок о бок…
Полковник Маршан чувствовал глубокое наслаждение, говоря эти слова леди Холлстен и чувствуя в своем боковом кармане инструкцию Министерства военных дел с надписью: «Секретный отдел».
Леди Эдит благосклонно ответила:
– Британцы – великие колонизаторы. Будем надеяться, что и прекрасная Франция окажется не худшим колонизатором и цивилизатором.
Полковник Маршан чувствовал, как смеялось все его существо. Он испытывал огромное удовлетворение от таких бесед. И с обычной лисьей улыбкой он прибавил:
– На трупе Германии рождается дружба ваших великих народов. Миледи, нас приглашают танцевать…
И под изломанные звуки фокстрота полковник Маршан, наклонясь к леди Эдит, сказал:
– Какой озабоченный вид сегодня у нашего милого Гавварда…
Леди Эдит не ответила: она отдалась танцу со всей сосредоточенностью и методичностью англосаксонки.
Глава 9
Кончик нити, за который ухватился полковник Гаввард, однако, мало помогал делу. Два предварительных опроса индуса Абиндра-Ната не дали никаких реальных результатов. Абиндра-Нат молчал, глядя тускло-черными, как ночи Индии, глазами на полковника Гавварда.
Между тем полковник Гаввард решил действовать энергично. Во-первых, агитация среди матросов британских судов представляла непосредственную опасность, опасность более грозную, чем целый вражеский флот с дредноутами и субмаринами, во-вторых, полковнику Гавварду было дано срочное задание всеми силами помешать упрочению французского влияния на побережье. Эти две задачи должны были быть решены в кратчайший срок, и полковник Гаввард призвал на помощь всю свою энергию, всю свою волю, весь опыт службы в колониях, где неоднократно приходилось исполнять подобные задания…
Что касается до полковника Маршана, представителя Франции – то приблизительно такая же задача была дана на разрешение ему.
Только методы Маршана несколько отличались от методов Гавварда.
«Лисица Маршан», не однажды отличившийся перед контрразведкой в Сирии, в Бейруте, в Алжире, перебрасываемый в самые опасные места как наиболее энергичный и опытный агент – «Лисица Маршан» действовал иными методами… Он не сомневался в том, что английскому командованию даны директивы сорвать работу Франции, срочные депеши из секретного отдела подтверждали это, и Маршан повел искусную работу с целью разоблачения английского командования.
Агенты Маршана рыскали по побережью и в Одессе, по его представлению Деникину отпустили новые кредиты и перебросили новую партию оружия. Взамен этого был заключен тайный договор на уступку Франции целого ряда доходных предприятий, но Маршану было известно, что параллельные договоры были заключены и с британским командованием, и главной целью Маршана стало добиться того, чтобы хоть один такой документ попал в его руки.
Тогда английским представителям в Версале стало бы очень тяжело бороться с притязаниями Франции: ибо пара таких документов, опубликованных в прессе или, по крайней мере, прочитанных на заседании конференции или Лиги Наций, показали бы, к чему свелись знаменитые пункты Вильсона. Мало того: это повредило бы сближению Америки – мирового кредитора – с Англией, потому что показало бы, что моссульские нефтяные источники, бакинские промыслы и целый ряд аппетитных кусков тайно вырываются Британией не только у Франции, но и у Америки…
Таким образом, задачи Маршана очень походили на задачи Гавварда, и эти два человека, встречавшиеся в обществе как представители дружественных держав, копали друг другу и державе, представителем которой являлся противник, могилу для того, чтобы самому воспользоваться добычей.
Быть может, и Маршан и Гаввард, с согласия секретных отделов, попытались бы войти в соглашение даже с ненавистными им большевиками, устроить что-то вроде Брестского мира, если бы «правительство, расположенное в Москве», согласилось пойти на те требования, которые предъявляли капиталистические хищники.
Но радиобашни Кремля не уставали разоблачать планы мирового империализма, но кремлевские антенны не уставали оповещать мир о преступлениях банков Франции и Сити, но «правительство, расположенное в Москве», категорически отказалось продавать интересы пролетариата (а заодно и интересы России), который героически сражался на всем протяжении от Архангельска до Одессы за свою свободу и за мировую революцию.
Кроме того, настороженное внимание рабочих масс во Франции и в Британии, а также возбужденное состояние народов Востока, не давали возможности к такого рода предположениям.
И агенты Британии и Франции покупали Деникина, покупали зеленые банды, покупали акции и земли, одновременно ведя друг против друга ожесточенную войну.
Эта скрытная война велась с беспощадной жестокостью, и если бы Маршан мог уничтожить Гавварда, дружески ужинающего с ним в «Арлекине», то он сделал бы это не колеблясь. И он знал, что Гаввард сделал бы то же самое.
Но агентура давала мало сведений, и борьба велась скрытно.
Маршан давал несколько поручений Анне Ор; все эти поручения исполнялись киноактрисой, но приносили мало пользы. В свою очередь, полковник Гаввард допрашивал Анну Ор об исполнении некоторых заданий командования Его Королевского Величества, но и здесь было то же…
Двойной шпионаж измучил Анну Ор: эта женщина, знавшая раньше только съемки сентиментальных кинодрам и любовников, попала в сложное положение, из которого не видела выхода. Ее тяготение к Казарину, которого она любила безнадежной, последней любовью тридцатишестилетней женщины, о которой сказал поэт: «Последняя любовь, яркая, как румянец чахоточного…» – это чувство еще более усложняло положение Анны Ор.
В разговоре с полковником Гаввардом она призналась:
– Я вынуждена исполнить взятые на себя обязательства, но я жажду покоя, полковник… Я мечтаю о том времени, когда смогу вставать утром беззаботная, как прежде, зная, что мой день принадлежит мне и что моя ночь равна моему дню…
