титул Верховного светлых? Подумайте только, какая веха нас ждет! Сын темной! Будет Верховным светлых! Это… невероятно, правда? Жду не дождусь.
Лили уронила на пол суповую ложку, которую только что решилась взять в руку.
Под пальцами Ребекки треснул хрустальный стакан с лимонадом.
Я стерла выступившую на краю глаза слезинку и улыбнулась.
— Рыбный суп — невероятный! Передайте мое восхищение повару. Рада, что мой ребенок будет расти на такой здоровой еде. Вы ведь ждете еще одного внука, Ребекка?
Мои слова повисли в тишине.
Ребекка так и держала руку поднятой, как будто до сих пор сжимала в ладони лопнувший стакан с лимонадом.
Лили даже не пошевелилась, чтобы поднять с пола ложку.
Я несколько секунд позволила себе наслаждаться ошарашенным выражением лица Лили и злобным — Ребекки, а затем вскочила.
— Ох, Проклятый! Я надеюсь, вы не порезались!
Бросив салфетку на пол, я поспешила обогнуть стол и подойти к Ребекке.
Ее платье из плотной белой тафты украсилось желтоватыми влажными пятнами лимонада.
Я немного этому порадовалась. В смысле, погоревала по этому поводу.
Все-таки я в доме светлых! Нужно соблюдать приличия.
— Давайте я помогу, — заботливо затараторила я. — Я, к сожалению, не могу излечить ваши раны, но могу прижечь! Это поможет избежать заражения крови.
А еще мне будет приятно.
— Отойди от меня! — отмерла Ребекка, вырывая руку из моей недостаточно цепкой хватки.
Я грустно вздохнула и опустила взгляд вниз.
— Бабушка, ты в порядке? Может… — робко начала Лили.
— Не дождетесь!
Ребекка салфеткой стряхнула с ладони остатки лимонада и несколько прилипших к коже стеклышек.
Подняла на меня взгляд.
Прищурилась.
Лицо ее перечертилось морщинами так глубоко, что я побоялась, как бы пудра не начала осыпаться кусками, подобно старой штукатурке.
Надо бы ее познакомить с моей матушкой. Та была большой докой в искусстве макскировки. В смысле — макияжа.
— С чего ты взяла, девочка, что твой сын будет Верховным светлых? — процедила Ребекка, глядя на меня так тяжело, как будто я была самим Проклятым, восставшим из глубин подземья прямо посреди столовой светлых.
Кашлянув, я опустила глаза.
— Но как же… — пролепетала я. — Лорд Лайтвуд ведь…
Пробормотав это, я замолчала. С моими родителями бы такое не сработало, они видели, что я собираюсь соврать, еще до того, как я открывала рот.
А вот светлые — это другое дело. В АТаС нам говорили, что у светлых часто считается невежливым говорить о некоторых вещах. К примеру, о незапланированной внебрачной беременности, о супружеском адюльтере и о прочих лучше всего подходящих для светской беседы темных вещах.
Пожалуй, предмет текущего разговора относился к этой же категории.
— Райан говорил… — пролепетала я.
И не соврала ведь ни слова.
Райан много чего мне говорил. О детях, правда, речь не шла.
Но я ничего и не утверждала напрямую!
— Что-о-о? — отмерла Ребекка, медленно вставая и упирая руки в бока.
— А разве нет? — вскинула я на нее удивленный и, хотелось бы верить, хотя бы немного невинный взгляд. Закусила губу и отвернулась.
Насколько я знала, правила наследования у светлых были довольно простыми. Титул переходил к старшему сыну вместе с землями и всем имуществом.
У темных все было совсем не так. Из-за вакантной должности Верховного из века в век вспыхивали межусобицы. Несмотря на это, уже много сотен лет Верховным становится представитель рода Даркмор.
Это называется — порода. Хватка. И приличная доля беспринципности.
А что касалось земель и прочего имущества, то тут традиции тоже было просты. Кто первый успел — того и артефакты.
Говоря о наследовании богатств семьи Даркморов, стоило упомянуть, что сейчас мое положение было намного более выгодным, чем у моего брата. Как минимум потому, что я находилась ближе и к фамильной сокровищнице, и к древним гримуарам, и, собственно, к особняку Дракморов. Так что в случае смерти родителей имела все шансы первой прибрать к рукам все самое ценное.
Определенно, мне нравился такой расклад.
Если бы мы были светлыми, то все имущество без вариантов отошло бы моему брату, как старшему мужчине. А я должна была бы кротко рассчитывать на содержание и стараться сделать выгодную партию, пока молодость и красота меня не покинули.
Стоило ли говорить, что такие традиции у темных не приживались. Вряд ли хоть один темный стерпел бы, услышав, что он не заслуживает титула или земель, потому что родился позже брата. Или родился женщиной. А вот проигрыш в честной схватке — это уже достойная причина лишиться какого-нибудь поместья или артефакта.
Жизнь есть жизнь, в ней случаются поражения, иногда важно хотя бы то, что ты сражался.
Как бы то ни было, у светлых все было устроено проще.
До сих пор было очевидно, что наследником Райана Лайтвуда будет его старший сын Сэмюэль. Он станет новым Верховным и новым лордом Лайтвудом, владельцем земель, банковских счетов и всего остального. Самым влиятельным светлым магом, проще говоря.
Какая-то часть меня сгорала от любопытства, желая увидеть, каким Верховным будет Сэмюэль. При всей моей к нему симпатии — редко встретишь светлого, которого настолько легко напугать, — я не могла не признать, что Верховный из него… как из Ренфилда дворецкий.
И даже хуже.
Как бы то ни было, если на секунду допустить мысль, что мы с Лайтвудом действительно поженимся и у нас родится сын… то это внесет определенные сложности в момент наследования титула.
Все станет отнюдь не таким однозначным, как до этого.
Ведь у Лайтвуда, фактически, будет два старших сына.
И большой вопрос, кто из них в очереди наследования будет стоять первым. Вероятнее всего, тот, кого выберет сам Лайтвуд.
Судя по всему, этот аспект скорой женитьбы не приходил Ребекке в голову, пока я об этом не заговорила.
Обдумывая все это, я не забывала хлопать ресницами как можно более невинно.
— Что сказал тебе мой сын, девочка? — процедила Ребекка.
— Он сказал… сказал… — я старательно изобразила растерянность. — Простите, я должна идти!
— Стоять, — она сжала мое запястье. — Ты ведь не хочешь замуж… Медея?
Ну и хватка!
Я прищурилась.
Накануне ночью я предложила Ребекке союз. Она отказалась, потому что не желала заключать сделку с темной. При этом заявила, что она "костьми ляжет", лишь бы не дать Лайтвуду на мне жениться. Как будто я ее не поддерживала в этом славном устремлении всеми фибрами души!
И при этом Ребекка возмутилась, узнав, что я не желаю становится женой ее сына.
Голос ее до сих пор звучал в ушах:
“Ты понимаешь, кто к тебе сватается? Да ты от счастья до потолка должна прыгать, теряя юбки! Сам лорд Лайтвуд! Верховный светлых! Самый завидный холостяк столицы, а то и всей империи! Добрый, красивый, умный! Доверенное лицо императора! К тебе сватается мой сын! А ты — нос воротишь?!”
Что ж.
