Орестом весной искали подсказки: «Старый Лерум» и «Жизнь вокруг озера Аспен». В них полно старых фотографий Лерума. Я могу рассматривать их часами – так странно, что эти луга, маленькие улочки или небольшие хутора находились там, где сегодня проходит трасса, а то и вообще в самом центре! Но вот книгу «Лерум сто лет назад» я брать не стала – там есть фотография Акселя, снятая перед тем, как он исчез, и от нее у меня мурашки по всему телу. Дело в том, что Аксель Острём на фотографии начала 1890-х ужасно похож на человека, вручившего мне первое письмо от Акселя в прошлом году. Конечно же, совершенно невозможно, чтобы Аксель Острём, родившийся почти двести лет назад, сам явился бы на Альмекэррсвеген, чтобы отдать мне письмо. В это даже я не могла поверить. По крайней мере при свете дня.
Но по вечерам, как только стемнеет, я много думала об Акселе. Мне даже хотелось, чтобы он явился ко мне в виде призрака, – тогда бы я спросила, чего он добивался своим письмом. Шкатулку, которую мы выкопали из-под камня, я вертела и так и сяк. Раз сто, не меньше, обследовала ее снаружи, внутри, сверху и снизу – везде. Но так ничего и не нашла.
Страницы из старой книги я тоже прочла сто раз. Там было написано о монохорде – это, надо полагать, струна, натянутая над ящичком. И еще там было написано, как вычислить натяжение и нагрузку на струну и как быстро она вибрирует с нагрузкой в 28 скальпундов[6]. Там было еще про музыкальные интервалы и шкалы. Я поняла, что там объяснялось, каким образом можно извлекать разные ноты, играя на одной струне, – примерно так же, как я на своей виолончели, прижимая струну в разных местах на грифе. Звуки соответствуют различным частотам, то есть тону, с которым звучит струна. А когда меняется длина струны (потому что ее прижимают), она вибрирует с разной частотой, так что получаются разные тона. Но зачем Акселю понадобилось, чтобы мы размышляли насчет струн? Этого я никак не могла сообразить. Зато у меня возникло желание поиграть на виолончели – почувствовать, как под моими пальцами и смычком дрожат настоящие струны, услышать, как звуки заполняют комнату.
Когда в пятницу я вернулась из школы, дома никого не оказалось, а я очень устала. В пятницу мы заканчиваем пораньше, но я все равно кинулась на кровать и решила оставаться в таком положении, пока мама или папа не вернутся домой и не покормят меня. Вскоре я задремала, но проснулась от глухого звука – что-то стукнулось о стекло. Я рывком села в кровати. Птица?
На стекле не было никаких следов, и я поднялась, чтобы посмотреть на балкон. Случается, что птица ударится о стекло и сломает себе шею – ужасное дело. Но иногда птица остается жива, хотя теряет ориентацию, и, чтобы лететь дальше, ей надо немножко посидеть на балконе.
Тогда я обычно приглядываю за ней, а не то могут прилететь сороки и схватить ее, пока она приходит в себя.
Спросонок я чувствовала себя вялой и неуклюжей. Открывая балконную дверь, я каким-то образом задела шкатулку, стоявшую на подоконнике. Шкатулка рухнула на пол, из нее выпали страницы старой книги.
Никакой птицы снаружи не оказалось. Должно быть, она не сильно пострадала и улетела. Я вернулась в комнату и подняла с пола шкатулку. К счастью, она не раскололась.
А страницы… Наверное, так падал свет из окна – я вдруг увидела на них маленькие-маленькие точечки, проколотые в бумаге иголкой. Не то чтобы узор, но и тут и там… возле разных букв! Подумать только, как я их сразу не заметила!
Взяв бумагу и ручку, я уселась за стол. Включив настольную лампу, поднесла к свету первую страницу. Да, это дырочка, крошечная дырочка под буквой «п» в слове «последняя». И под буквой «о» тоже! Потом еще дырочка под буквой «г» в слове «благоусмотрение», а потом еще и еще – под другими буквами по всей странице.
«П-о-г-р-е…» Скоро я обнаружила все дырочки!
Когда я записала все буквы, рядом с которыми были проколоты дырочки, у меня получилось: «Погреб усадьбы Альмекэрр».
Вот это подсказка!
Я так обрадовалась, что запрыгала по комнате между кроватью, письменным столом и балконной дверью.
Улица, на которой живем мы с Орестом, называется Альмекэррсвеген. Весь район называется Альмекэрр, а школа, где я училась до седьмого класса, называется Альмекэррская школа. Но я не знаю почему. И никогда в жизни не видела усадьбу. Где может находиться усадьба Альмекэрр?
К счастью, под рукой у меня оказались библиотечные книги про Лерум в былые времена. И там я нашла усадьбу Альмекэрр! Я вычислила, что она была в том месте, где сейчас продуктовый магазин, дальше по улице Альмекэррсвеген – там мы всегда проходим, когда идем на станцию. И продуктовый магазин, и обувной, и магазин одежды, а передними всеми еще такая большая парковка. Но ничего похожего на усадьбу! Наверное, ее больше не существует… Прыгать мне внезапно расхотелось. Но, может быть, есть хотя бы погреб? Может быть, позади заправки? Только бы он не оказался под парковкой!
Хотя найти «погреб усадьбы Альмекэрр», похоже, не так просто, все равно здорово будет рассказать Оресту, что у нас есть следующая подсказка. Вероятно, мы сможем как-нибудь еще продвинуться вперед!
Стоило мне подумать, как удивится Орест, хлопнула входная дверь – вернулась мама.
Как здорово, что именно в пятницу мама пришла домой пораньше – ведь она такая мастерица именно по пятницам устраивать посиделки со всякими вкусностями. Я болталась в кухне, рассказывая ей обо всем, что произошло за неделю. Например, что делаю работу вместе с Анте и как много задали по английскому, а мама слушала, произнося «хм», «ага» и «понимаю» в нужных местах, одновременно смешивая тесто и приглядывая за духовкой.
Примерно через час у мамы все было готово: на столе стояло блюдо с кусочками шоколадно-кофейного бисквита.
Я хотела было тут же наброситься на него, но мама остановила меня.
– Подождем Фредрика, – сказала она. – Думаю, он вот-вот вернется.
Я стащила со стола мамин планшет. Мама просматривала массу скучных фотографий разных домов, я все их закрыла одним кликом. Зато взамен нашла забавные клипы про животных, которые так похожи на людей, и мы с мамой смотрели и смеялись, пока в прихожей не послышались шаги папы.
– Э-э… – проговорил он, увидев, что в кухне накрыт стол. – Я не буду кофе. Сегодня уже много чашек выпил. Сделаю себе
