терпеть не может пачкаться машинным маслом. Пренебрежительное отношение босса чувствовалось даже тогда, когда он велел Ли Хвану учиться у него всему и получить четвертый разряд автомеханика. Неприятно было это слышать. Особенно от человека, который уже разменял четвертый десяток и до сих пор не женился, да еще и игнорировал столь прекрасную девушку, как Хёсон. «Быть бы мне чуть посмелее, пошел бы к начальнику и сказал, что в таком возрасте нужно вести себя более достойно», – думал Ли Хван.
В этот момент его взгляд зацепился за вывеску «Аптека сердечных дел».
Нашел! Удивительно, что он проделал такой долгий путь только потому, что его заинтриговало название. Ли Хван в замешательстве рассматривал аптеку. Вся ее внешняя стена была стеклянной. Торговый зал мало чем отличался от зала обычной аптеки, но интерьер радовал глаз благодаря новой отделке и современному дизайну. Ли Хван не решался открыть дверь и продолжал рассматривать помещение с улицы. Итак, просторный зал, с левой стороны – дверь с табличкой, на которой красными буквами написано:
«Производственное помещение».
На угловом стенде выставлены одинаковые коробочки с лекарством. Неужели это и есть волшебные пилюли любви? Ли Хван вспомнил, что рассказывал ему начальник и что было написано в рекламном объявлении.
Он сделал несколько глубоких вдохов и толкнул дверь. Дверь не поддалась. Неужели продавца нет на месте? Никакой записки, даже стандартной вроде «Вышел на 5 минут. Телефон для связи» на стекле не наблюдалось. Когда он понял, что внутри никого нет, внутреннее напряжение вдруг спало. Ли Хван снова толкнул дверь – и она начала медленно отъезжать вбок, будто открывая портал в волшебный мир. Автоматическая дверь, видимо, чуть заедала на холоде.
Ли Хван шагнул за порог и сразу почувствовал, как его тело обволакивает невидимой вуалью. Теплая, приятная атмосфера напоминала ту, что когда-то в детстве он чувствовал в домах у друзей. Обстановка была уютной – здесь гармонично сочетались простота старого дома и тишина. В центре располагались мягкие диванчики и кресла.
«Аптека нового поколения», —
решил про себя Ли Хван.
А это что такое? Когда он вновь вернулся в реальность, то услышал, как кто-то в тишине напевает мелодию популярной иностранной песни. Какое же у нее название? Забыл. Аптека, где в светлом интерьере звучит живое пение… Необычная и очень свежая идея, однако. К этому месту идеально подходила поговорка: «За лечением к врачу, за лекарствами к фармацевту». Хотя в случае этой аптеки скорее «За консультацией к музыкальному психотерапевту, за лекарством к фармацевту».
Ли Хван, словно заколдованный, медленным шагом направился туда, откуда раздавалось пение. Звуки доносились из-за ширмы с левой стороны стенда. За ней находился шкаф, а рядом – кресло, в котором сидела девушка, та самая, из-за которой Ли Хван стал смотреть на начальника глазами, полными ревности. На самом деле он и хотел и не хотел увидеть ее здесь. Она слушала музыку в наушниках, закрыв глаза и полностью растворившись в ней, и даже не заметила, что в аптеку кто-то зашел. Ли Хван не отрываясь смотрел на Хёсон так, будто мир замер и время остановилось.
Согласие на приобретение лекарственного препарата
Усик подошел к стеклянной двери, она бесшумно отъехала в сторону. Точно страж, охраняющий аптеку, в зале сидел пожилой тучный мужчина в очках с роговой оправой. Он как будто сошел с картины Фернандо Ботеро, оставив там свою подружку. Эчхун повесила репродукцию на стене в гостиной, наверное, затем, чтобы чаще смотреть на себя. Персонажи Ботеро и правда сильно напоминали Эчхун. Усик тоже чувствовал умиротворение, глядя на тех толстячков, – можно сказать, чувствовал сытость, просто рассматривая ее.
Глубоко посаженные глаза Ботеро, как прозвал про себя пожилого мужчину Усик, создавали впечатление, будто тот постоянно пребывал в крайнем замешательстве. Так бы, наверное, смотрел на мир эскимос, сидящий в меховой рубахе на жарком пляже.
– Что вас интересует?.. – Ботеро говорил медленно, почти не открывая рта, как чревовещатель.
Да, радушным торговцем, ожидающим покупателей, его не назовешь. Разве в таких случаях не принято говорить: «Рады приветствовать вас в нашей аптеке»? Впрочем, не важно, Усик здесь не затем, чтобы что-то купить.
– Я пришел по личному вопросу. Мне нужно встретиться с психотерапевтом, которая у вас работает. Ее зовут Чхве Хёсон.
– А, вы ищете Хёсон… По какому именно вопросу?
Кажется, он пришел по нужному адресу. Ботеро привстал и указал на диванчик у стола, предлагая Усику присесть. Он тут же опустился на мягкие подушки и наконец окинул взглядом помещение и обстановку вокруг. Старый дом, в котором раньше находился склад, переделали в аптеку. Усик прожил в этом квартале около двадцати лет, так что он мог себе представить, во сколько владельцам обошелся ремонт. Старые дома очень часто выкупали, отделывали и открывали в них кафе, ресторанчики или даже читальные залы, где можно позаниматься в тишине. Но почему аптека? В этом переулке куда лучше смотрелось бы тихое, уютное кафе, в котором можно было бы укрыться от внешней суеты.
Когда в медицинском центре Усик с Эчхун узнали адрес доктора Чхве, они так удивились, что сначала даже пропустили мимо ушей новость о том, что психотерапевт уволилась. У них не было сомнений, что она ушла из-за случая с Ханой. Ужасно осознавать, что их девочка ударила врача с такой силой, что повредила ей глазницу. Когда Усик с Эчхун узнали подробности случившегося, они онемели от потрясения. Конечно, Хана не отличалась вежливостью, но никогда не была агрессивным подростком. Умная, с добрым сердцем – и на тебе… В том, что с ней произошло, были виноваты они, ее родители. И зачем только они встретили друг друга?
Ради психологического здоровья Ханы Усик постарался отказаться от своих сексуальных предпочтений. Это было самое большее, на что он был способен как отец.
Усик родился геем, но признаться в этом самому себе было сложно. Он просто привык считать, что внутри него сломалась та часть, которая отвечает за сексуальные предпочтения. Усик был мальчиком, но когда он смотрел на других мальчиков, то чувствовал, как сердце у него замирает, а щеки краснеют. В период полового созревания он ненавидел себя. Первой его любовью стал одноклассник, от которого веяло мужественностью: на лице у него пробивалась щетина, а легкая школьная форма, казалось, трещала по швам под напором мускулистого тела. Усик, страшный интроверт, мучился со своими чувствами в одиночестве, но потом все же признался: «Я люблю тебя. Когда не
