вазочке и сунул в карман джинсов ещё несколько завёрнутых в пёстрые радужные бумажки леденцов.
– Нет, вот ты знаешь, всегда немного завидовал ему, – рыжий зажмурил всё ещё отчётливо поблёскивающие красным глаза, на секунду останавливаясь под тускло светящимся в тумане старинным фонарём. – Свой собственный источник энергии. И больше уже ни-ког-да не нужно спрашивать согласия… ведь здорово, правда?
Пустынная набережная Одера с рядами низкорослого декоративного кустарника вместо ограждения казалась призрачной и нечёткой в плывущей над ней серовато-белой дымке, словно размоченная акварель. В небе, подгоняемые ветром, торопливо ползли многослойные тяжёлые облака, цепляющие набрякшими брюхами зелёный шпиль высокого старинного костёла вдалеке. Около самой воды, рядом со стеклянной верандой маленького спящего ресторанчика, на широком деревянном помосте были кучей составлены похожие на тележки открытые самоходные автомобильчики под покрытыми лужами белыми пластиковыми тентами, испещрёнными туристической рекламой. Огромная, чёрная как смоль ворона спорхнула с одного из этих тентов, на мгновение зависла в воздухе перед самым лицом у Тео, раскидывая в стороны мокрые облезлые крылья, а потом присела на край решётчатого мусорного бака на высокой ножке и громко, угрожающе гаркнула: «Смер-р-р-р…»
– Кыш отсюда, – брезгливо сказал ей беловолосый.
Его лениво шевельнувшаяся ладонь коротко блеснула слабым серебристым светом, и ворона, сорванная со своего импровизированного насеста порывом мгновенного ветра, кувырком полетела было в воду, но тут же подхватила себя в воздухе, мерзко зашипела и растрёпанным комком шлёпнулась на вымощенную камнем серую дорожку рядом с Тео, приобретая очертания маленького, размером с небольшую кошку, то ли карлика, то ли гнома с чёрной дырой на месте лица и на коротких толстых ножках.
– Нигде от них покоя нет, – блондин с наслаждением отвесил карлику смачного пинка, и тот, пролетев несколько метров вдоль дорожки, снова грохнулся оземь и с громким пыхтением припустил прочь через увешанный гроздьями разноцветных замков пешеходный мост, чуть не сбив с ног одетого в длинную мантию и шляпу мужчину, который бродил по противоположному берегу и один за другим гасил декоративные газовые фонари.
От неожиданности тот едва было не выронил шляпу, потом проводил гнома взглядом, неспешно покачал головой и снова принялся за работу.
– Невозмутимый народ, – хмыкнул Вильф, с любопытством глядя на фонарщика.
– Бреслау – средневековый город, чего ты хочешь, – пожал плечами Тео. – Тут кто-нибудь обязательно да должен уметь видеть низших… Так что же тебе мешает попробовать повторить подобное самому, а, воин? – он насмешливо прищурился, продолжая прерванный разговор. – И уже никогда больше не надо будет никому завидовать… м-м?
– Для этого нужно быть Сегуном… – Вильф улыбнулся и тоже шагнул на узкий мостик, рассеянно ведя пальцами по блестящим от влаги зелёным металлическим перилам.
– Правитель – подлинный тули-па, – согласно кивнул Тео. – Для меня честь знать его своим делателем.
– Да… найти настолько сильное сердце, отобрать самое ценное, сломать, добиться клятвы… – мечтательно протянул Вильф. – Чёрт, но это же столько работы, Тео. Нет, у меня на подобное никогда не хватило бы терпения… хотя оно того и стоит, безусловно. Терпение вообще никогда не было моей сильной стороной, – на губах рыжеволосого снова мелькнула слабая улыбка. – Ты же знаешь…
– Скажи лучше, что тебе просто пока что вполне хватает и моей крови, м-м? – ухмыльнулся Тео.
Последовала пауза.
Вильф остановился на середине моста, сцепив в замок внезапно побелевшие пальцы, и некоторое время молча смотрел на беспокойно плещущую серую воду под собой. Висящая в воздухе сизая пасмурная хмарь, казалось, без следа глотала тяжёлый низкий гул только начавшего просыпаться города. Над рекой змейками ползли седые нити промозглого зыбкого тумана; в холодном утреннем воздухе, густом, влажном и тяжёлом, как молоко, отчётливо разносился слабый горьковатый запах дыма от далёких угольных печей.
– Я… благодарен за то, что ты тогда остался жив, – тихо сказал наконец мужчина, не глядя на Тео.
Тот встал рядом и тоже опёрся локтями о мокрые перила.
– Владетель милостив, – задумчиво отозвался он. – Но всё же воскрешать воинов из мёртвых – это, хм-м… вовсе не в его привычках. Может быть, это акеру… Он ведь провёл тебя по самому краю тогда… верно же?
– Я ни о чём таком тогда не думал… я хотел, чтобы… – рыжеволосый запнулся и резко сжал губы.
– Молчи-молчи. Всё знаю, – Тео покачал головой. – Не надо ничего говорить, воин.
– Когда Владетель нам… когда я только узнал, что этому лисьему отродью всё-таки удалось не сдохнуть…
Толстая железная опорная балка моста с треском прогнулась под пальцами Вильфа; в воду посыпались чешуйки зелёной краски.
– Хаук не заслуживает быстрой смерти, нет, – с глухой ненавистью выговорил он, продолжая глядеть вниз. – Он не заслуживает даже хоть сколько-нибудь… сколько-нибудь честного поединка. И он не увидит меня больше в честном поединке, Тео. Я уничтожу его. То, чего он заслуживает…
Мужчина рывком сдёрнул с решётки ограждения разом целую горсть ржавых металлических замочков и начал медленно, с хрустом сминать их в напряжённых ладонях в один большой серебристый комок.
– Ну-ну, воин, не заводись, – светловолосый усмехнулся. – «Гордитесь своими врагами», ведь помнишь? А? Помнишь же? – он протянул руку и взъерошил Вильфу густые медные кудри на затылке.
– Оставь… – тихо фыркнул тот, отводя глаза.
– Отчего же? Это же всегда был твой любимый лозунг, разве нет? – возразил Тео. – Как там говорится дальше, кстати, м-м?
– Гордитесь, и их успехи станут вашими успехами, – нехотя проговорил Вильф, разжимая ладони и роняя увесистый стальной шарик в шумно плеснувшую воду. Потом он посмотрел на Тео и опять невольно улыбнулся. – Чёрт, нет, ну вот ему, тогда и там, легко было говорить…
Беловолосый хлопнул его по плечу.
– Пойдём-ка лучше обратно в Цитадель, орлиное сердце. Покажешь мне в деталях, что именно ты сделаешь с Хауком, когда снова встретишь его в бою, м-м? Да и твой оруженосец наверняка там заждался уже…
Глава 6
«…Нет, ну вот что у всех этих клубных дизайнеров, интересно, творится в мозгах? Кому только могло прийти в голову делать писсуары изнутри зеркальными?» – недоуменно спросил себя Флинн, с облегчением застёгивая многочисленные, позвякивающие, как монетки, заклёпки на серебристых кожаных штанах концертного костюма и всё ещё глядя на искажённое отражение своего мокрого от пота лица со слегка осоловелыми глазами и уже основательно поплывшим демоническим гримом: покрытые белилами щёки, карикатурно вырисованные брови, огромные чёрные круги вокруг спрятанных под бледно-розовыми линзами глаз, густо обведённый кроваво-красной краской рот… Как есть Астарот.
«А ещё Велиал, Асмодей и Мамона в одном лице», – подумал музыкант с удовлетворением: грим он всегда предпочитал наносить себе сам, лично, получая от этого процесса немалое удовольствие, и сегодня, на
