хочу быть услышанной.
Но он каким-то чудом улавливает мой голос и резко останавливается, словно шел наощупь вслепую и наткнулся на непрошибаемую каменную стену. Потом медленно поворачивает голову, и я вижу его темно-карие глаза. Они смотрят на меня тяжело и пронзительно.
— Что?
— Мне надо с Ирой поговорить. Можно?
Глава 16. Подружкино несчастье
— Иди, — глухо бросает босс. — А когда закончишь со своими делами, жду тебя в своем кабинете. Всё равно тебе заявление у меня придется подписывать.
Я нерешительно киваю, не вполне понимая его настроение. Странное оно у него какое-то. И выражение лица странное. Как будто весь внутренний мир босса вдруг затрещал по швам в экзистенциальном кризисе… и сейчас полным ходом идёт перестройка мировоззрения.
Лебеда круто разворачивается и уходит, а я пару мгновений смотрю ему вслед. Обида на него до сих пор травит душу, но теперь к ней примешивается и тихая сердечная тоска из-за того, что он не стал меня уговаривать остаться в его модельном агентстве…
А впрочем… ну и ладно! Самое время проверить общеизвестную аксиому: с глаз долой — из сердца вон.
Я бросаю на неподвижную Ирочку всего один короткий взгляд и поворачиваю в ответвление коридора с тупиком. Там теснятся одни подсобные помещения, вроде склада для уборочной техники или контроллерного пункта для инженерных систем, и ютится запасной выход на лестничную клетку. Так что подслушивать нас некому.
Она понимает всё без слов.
В детдоме многие из наших были на одной волне в плане невербального общения и легко читали значение мимики на лицах окружающих людей. Когда твоя судьба и персональный комфорт так сильно зависят от кучи чужих взрослых людей, этому учишься быстро.
Резко разворачиваюсь и задаю один-единственный вопрос:
— Почему ты меня оговорила перед Тимуром Аркадьевичем?
Она скрещивает руки на груди и угрюмо кривит губы.
— А какая теперь разница?
— Большая. Я хочу понять, что за муха тебя укусила. Расскажи мне.
— Ничего нового, Диан, — выразительно разводит она руками. — Деньги. Мне в последнее время они нужны позарез, а Инесса предложила подходящую сумму.
— Я тебе не верю, — хмурюсь, изучая ее замкнутое лицо. — Если так нужны деньги, то могла бы кредит взять или по знакомым побегать. Да и не похоже это на нашу рыжую стерву. Она скорее кнутом будет действовать, чем пряником! Например, шантажом…
В глазах Ирочки мне вдруг чудится какое-то скрыто-затравленное выражение, и я осекаюсь, поражённая увиденным. Ошибки быть не может. Слишком хорошо я знаю эту уклончивую гримасу.
— Серьезно? Ты что, опять принялась за старое?
— Ну не все же такие совестливые, как ты! — огрызается она. — Я всего лишь стащила из гардеробной несколько списанных из-за брака платьев и толкнула на виртуальной барахолке… Откуда мне было знать, что Инесса случайно наткнется на одно из платьев в поисковике интернета и узнает его? Это вообще давно было, месяца два назад… И я понятия не имела, что она в курсе! Приберегала, наверное, для подходящего случая… А сегодня утром мне припомнила! И доказательства предъявила…
Я слушаю ее без выражения.
Ирочка и раньше, ещё в подростковом возрасте пару раз влезала «на слабо» в разные неприятности. Таскала мелкие вещи из магазинов, поддаваясь провокациям самых неблагополучных старших ребят из детдома. Но мне казалось, она давно переросла это и осознала, в какую пропасть себя толкает.
А теперь оказывается, что она снова начала глупости делать. Да ещё и мне из-за этого прилетело.
— Я поняла, — киваю серьезно, пытаясь переварить колючее разочарование в подружке детства, — ты не можешь жить без неприятностей. Что ж… счастливо тебе с ними оставаться.
Делаю широкий шаг в сторону, чтобы обойти ее, но Ирочка внезапно хватает меня за рукав и умоляюще говорит:
— Я не хотела тебя в это втягивать, Диан, правда! Ну прости меня! А те платья… я же не просто так тогда стащила. Ты не понимаешь. Мне очень были деньги нужны. Очень! Кредит на мне и так уже висит, а знакомых я тоже заколебала клянчить.
— Зачем тебе срочные деньги? — останавливаюсь я в новом неприятном подозрении. — Ты что… подсела на что-то мерзкое? Это единственное, что мне в голову приходит.
Она нервно сглатывает и сутулится, никак не решаясь сказать правду. Потом быстро оглядывается по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не слышит, и сдавленно шепчет:
— Это не я подсела. И не из-за себя я воровала. А из-за братишки моего.
— Братишки? — оторопело моргаю я. — Какого ещё братишки? У тебя же нет никого.
Она тяжело вздыхает и приваливается к стене.
— Ладно, слушай, как дело было. Я, как и многие из нас, мечтала настоящих родителей найти. Как вышла в большой мир из детдома, сразу начала рыть во всех направлениях. И представь себе, мать я нашла! Хуже облома в моей жизни не было, тыщу раз пожалела, что искать начала… Она ведь конченая совсем, опустившаяся наглухо… и чуть ли не бомжиха! Ну скоро точно станет, если ей не помочь. Но, знаешь, плевать бы я на нее хотела, если бы не мой брат. Прикинь, у меня есть младший брат! Совершеннолетний, что самое обидное, иначе бы я давно службу опеки привлекла помочь ему! Он такой добрый, такой классный… и инвалид, блин!
— Инвалид? — эхом повторяю я.
— Да, инвалид! На операцию ему я деньги собираю! И не вздумай ляпнуть, что звучит, как разводилово, ясно?!
Ее лицо перекашивает гримаса гнева, беспомощной ненависти и отчаяния. Она вдруг тихо всхлипывает и сползает по стене на пол, пока не утыкается лицом в собственные колени. А я с раскрытым ртом стою над ней, чувствуя себя полной дурой.
В полной растерянности отступаю назад к стене в поисках хоть какой-то точки опоры, но она вдруг поддается назад.
— Упс! — говорит Алекс, придержав меня за спину, и заходит в коридор. А потом прикрывает за собой дверь с указателем на лестничную клетку. Именно к ней я так неосторожно прислонилась. — Сорян, девчонки. Меня тут не было, если что. Кстати, заранее извиняюсь, конечно, если не прав, но насчёт денег на операцию звучит и правда, как разводилово…
Алекс огибает оцепеневшую на полу Ирочку и ныряет в ближайший поворот коридора. Она медленно переводит на меня тусклый взгляд.
— Это не разводилово.
— Как скажешь. Это не мое дело, — я пожимаю плечами, уже не зная, чему верить.
С одной стороны, говорит моя приятельница очень правдоподобно, а с другой… Алекс, выскочивший, как черт из табакерки со своим утверждением. Зная теперь его достаточно хорошо, могу с уверенностью сказать, что он скорее
