ее. Саутсайд врезается мне в грудь по пути наверх. Затем с глухим стуком приземляется на корт.
Прямо на задницу.
Класс снова взрывается смехом, и я сразу понимаю, что еще слишком рано. Синяки на ее самолюбии по-прежнему свежи. Слишком свежи, чтобы она снова могла спокойно находиться в центре внимания. По сути, они сыплют соль на открытую рану. Ту, которую я отчаянно пытаюсь исцелить.
– Может, отдашь мяч Блу? – кричит какой-то пацан. – Она, похоже, неплохо с шарами умеет обращаться.
Я ищу этого придурка глазами, но никого не замечаю. Когда я снова поворачиваюсь к Саутсайд, она в ярости. Злится на меня, без сомнения, пусть и не я это сказал. Лучшее, что я могу сделать, это предложить свою руку, которую она отбрасывает и поднимается на ноги без посторонней помощи.
– Еще раз, – практически рычит она, даже не дожидаясь, когда миссис Си свистнет.
После свистка Саутсайд в десять раз сосредоточеннее, чем раньше. Я двигаюсь, она повторяет, и на этот раз обойти ее становится сложнее. Но когда я наконец это делаю, и мои ноги отрываются от земли для броска, мне кажется, будто в подбородок врезается камень. Я теряю равновесие еще до того, как я отпускаю мяч.
– Райли! – кричит миссис Си. – Что, черт возьми, это было?
Саутсайд, запыхавшаяся и все еще переполненная гневом, похоже, отходит от состояния аффекта. Когда она осознает, что ударила меня на глазах у всего класса, то делает несколько шагов назад, а затем ее взгляд останавливается на моей челюсти.
Блу уж точно не сдерживалась.
– Я… это был несчастный случай, – лжет она. – Я пыталась блокировать его удар и…
– Блок, да будет тебе известно, – это удар открытой ладонью по мячу. А ты ударила его кулаком в лицо. Но как игрок, полагаю, ты знаешь правила, – кипит миссис Си. – Марш в раздевалку, а потом в кабинет директора Харрисона.
– Но я…
– Быстро!
Класс издает коллективное «о-о-о», когда миссис Си указывает в сторону раздевалки.
Саутсайд уже срывается с места, бежит к двери, и это выводит меня из себя, вызывает желание погнаться за ней, но я знаю, что это последнее, чего она хочет. Вместо этого я делаю единственное, что могу.
– Тебя я не освобождала, Голден.
Я игнорирую слова, брошенные мне в спину, и сам направляюсь в раздевалку парней, имея в голове четкий план. Врываюсь в двери и переодеваюсь так быстро, как только могу. Саутсайд не хочет слышать ни слова из того, что я хочу сказать, но я знаю одного человека, который выслушает.
#ПодпишисьНаМеня
@КоролеваПандора:
Думаю, мало что способно сломить Царя Мидаса, но кулак в челюсть – определенно дерзкая попытка!
Божечки! Недавняя серия вспышек насилия вокруг этой сладкой, но уже бывшей парочки служит еще одним доказательством того, что напряжение крайне велико. Да что же вы, люди! Займитесь любовью, а не войной. Что случилось с простыми объятиями?
Может, правила катятся в ад, когда один из любовничков делает ваше интимное видео достоянием общественности?
На снимке, сделанном анонимом, видно, как незадолго до злосчастного удара наша парочка вступила в жаркую дискуссию. Мы не знаем, о чем шла речь, но как бы нам хотелось знать…
К другим новостям: маленькая птичка на хвосте принесла, что Дева Лисица недавно была отмечена на пикантном фотомонтаже в ее социальных сетях… Но кем же, спросите вы? Что ж, я думаю, все вы помните некоего таинственного парня, который засветился на откровенных фотках, пока наша красавица гостила на Кубе. Если эти двусмысленные намеки что-то и значат, то только одно: кто-то соскучился по тебе, Лисичка. Интересно, в курсе ли Красавчик Ди?
Упс!
Если и не был в курсе, то теперь точно да.
До скорого, птенчики!
П.
Глава 10
Блу
Я не переставала дрожать с тех пор, как села. Что на меня вообще нашло в спортзале? Я знала, что поставлено на карту, и все же не смогла держать себя в руках.
В том, как я напоролась на него, как они все смеялись надо мной, что-то было. Меня дико тошнит оттого, что приходится притворяться, будто все в порядке.
Я сижу в приемной одна, но все равно прячу лицо под футболкой, когда наворачиваются слезы. Только вчера я твердила Скар, чтобы она вела себя тихо, а теперь посмотрите на меня. Жду аудиенции с директором Харрисоном, потому что ударила Уэста.
Он должен был быть последним человеком, к которому я хотела бы прикоснуться. Этот опыт научил меня многому, но больше всего тому, что семья Уэста вне досягаемости, как мне и представлялось. Отсюда и причина, по которой я на испытательном сроке, а он неприкосновенен.
Когда дверь рядом со мной открывается и вновь закрывается, я все еще прячу лицо под футболкой, даже не выглядывая, чтобы посмотреть, кто вошел. Хотелось бы проявить больше достоинства, а не открыто плакать перед посторонними людьми, но я просто невероятно вымотана.
Рядом со мной раздается рингтон, и вошедший пытается дотянуться до своего телефона.
– Да, – отвечает он, и я внезапно осознаю, кто, черт возьми, это такой.
Я поднимаю взгляд от воротника своей футболки ровно настолько, чтобы убедиться, что я права. И, конечно же, на меня сверху вниз смотрит Уэст. К счастью, он не пытается завести со мной разговор, как раньше, но, скорее всего, это лишь вопрос времени.
Какого дьявола он вообще здесь?
– Дэйн, я… – он замолкает, чтобы послушать, и сразу после этого издает долгий вздох. – Я еще не видел обновления, но уверен, что это просто…
Его слова обрываются, когда Дэйн снова перебивает.
– То, что ее отметили на фотках, ничего не значит. Наверное, они с лета остались, – напряженно шепчет он.
Вновь выйдя в коридор, Уэст переключается на громкую связь, а затем убавляет громкость. Я могу все слышать, разделяющая нас дверь офиса не прикрыта. Интересно, почему мне вообще дозволено подслушивать? Похоже, это личный разговор.
– Я даже не встречался с этим парнем и уже чертовски его ненавижу, – возмущается Дэйн. – На каждой фотке он без рубашки, мокрый с головы до ног или демонстрирует свои чертовы картины.
– Какие еще картины? – спрашивает Уэст.
– Он, мать его, рисует. И, конечно же, нарисовал ее. Говорит, что отправит ей картину на этой неделе. Как, черт возьми, мне соревноваться с таким дерьмом?
– А ты собираешься? – удивляется Уэст, и мне неприятно, что я даже слегка заинтересована в этом разговоре. Он, по крайней мере, отвлекает от надвигающейся катастрофы, которая ожидает меня, когда директор Харрисон позовет меня
