Именно в Йорке Ивар Бескостный впервые продемонстрировал свое хитроумие. Вместо того чтобы вывести войско на открытый бой, он заманил нортумбрийского короля и его брата в город, нарочно оставив часть стены без защиты. Ворвавшись за стену, атакующие угодили прямиком в лабиринт тупиковых ходов и тщательно подготовленных ловушек. В ходе уличных боев нортумбрийское войско было истреблено почти поголовно; король и его брат тоже погибли, а немногие уцелевшие придворные бежали на север, в Шотландию.
Если Элла и впрямь убил Рагнара, надо полагать, что Ивара эти успехи порадовали вдвойне: он не только отстоял захваченный город, но и отомстил за отца. «История королей англов и данов» ограничивается сообщением о том, что Элла и его брат были убиты, но скандинавские саги приписывают королю Нортумбрии куда более страшную кончину, чем смерть в бою. Утверждают, что Эллу захватили в плен живым и привели к Ивару, а тот подверг его мучительной казни, известной под названием «кровавый орел»[67]. Короля раздели до пояса и привязали лицом вниз к воткнутым в землю кольям. Затем ему рассекли ребра и развели их в стороны, наподобие крыльев, через глубокие разрезы по обе стороны от позвоночника. После этого король умер от невозможности дышать или от болевого шока.
Рассказы об ужасной гибели нортумбрийского короля постепенно обрастали зловещими подробностями (так, согласно последнему из них, Ивар велел засыпать в раны Эллы соль), но независимо от их достоверности можно утверждать одно: из всех английских королевств от нашествия викингов больше всего пострадала именно Нортумбрия[68]. Ивар, несомненно, рассматривал ее как стартовую площадку для систематического разорения остальных трех королевств. Чтобы ослабить сопротивление местных жителей и высвободить силы для продвижения на юг, он посадил на трон Нортумбрии знатного англичанина по имени Эгберт. Номинально Эгберт считался королем, но на деле был всего лишь сборщиком дани для викингов. У тех, кто отказывался от добровольных пожертвований на нужды норманнского войска, землю и ценности просто отбирали силой.
Установив некоторое подобие порядка на севере, викинги устремились на соседнее королевство, Мерсию. Ноттингем сдался почти без борьбы, и так же, как в Йорке, Ивар принялся укреплять его стены, чтобы превратить город в опорную базу. О том, насколько твердо он уверовал в свои силы, свидетельствует то, что эту зиму викинги провели далеко от своих кораблей.
Когда слухи о вторжении дошли до мерсийского короля Бургхреда, тот благоразумно обратился за помощью к королю Уэссекса, Этельреду. Эти два королевства не впервые объединяли силы. Договор о военной взаимопомощи они заключили четырнадцатью годами раньше, когда Бургхред женился на сестре Этельреда и отдал в жены одну из знатных мерсиек брату Этельреда, Альфреду. Оба брата тотчас откликнулись на призыв, и большое уэссекское войско выступило на подмогу Мерсии.
Весной следующего года соединенная армия двух королевств подступила к Ноттингему и попыталась взять его штурмом. Такая тактика давала англосаксам больше всего надежд на победу. Числом они заметно превосходили войско Ивара и вдобавок готовы были сражаться не на жизнь, а на смерть, защищая свои дома и семьи. Викинги, со своей стороны, сражались только ради наживы – и стремились уцелеть, чтобы насладиться трофеями. При первом признаке возможного поражения они обращались в бегство. Что было еще лучше (с точки зрения англичан), так это то, что Ивар по недомыслию оставил свои корабли слишком далеко и теперь был отрезан от подкреплений и других боевых отрядов. Не имея возможности пополнять свои войска, Ивар оказался в сложном положении: теперь каждая потеря серьезно затрудняла его продвижение к цели.
Перед Иваром стоял трудный выбор. С одной стороны, он мог пойти в наступление, но риски были очевидны. Его войска, без сомнения, превосходили неприятеля умением, но далеко уступали числом, и даже в лучшем случае открытый бой обернулся бы множеством потерь. С другой стороны, можно было остаться под стенами, но это грозило болезнями и голодом. Вообще говоря, поставки продовольствия – ключ к успеху любой военной кампании, хотя далеко не все это понимают. Как говорил Наполеон, «армия марширует, пока полон желудок». Чтобы прокормить войско в тысячу человек, Ивару требовалось по меньшей мере две тонны зерна и около 455 декалитров воды в день[69]. А ведь помимо людей были еще и животные! Пятьсот английских лошадей, имевшихся в его распоряжении, были не такими крупными, как современные кавалерийские, но каждая из них потребляла в день около 5,5 кг овса[70] и не меньше 6 кг сена. Таким образом, на ежедневный прокорм лошадей в общей сложности уходило более 6 тонн провизии. Кроме того, пятьсот животных, содержавшихся в пределах форта, вызывали серьезные проблемы гигиенического свойства. Едят и пьют лошади много, но мало что из этого надолго задерживается у них внутри. Если животных Ивара кормили как следует, то в день они производили около 130 декалитров мочи и около тонны навоза. Но, несмотря на все эти препятствия, Ивар благоразумно решил остаться под стенами. Те же трудности с продовольствием испытывали и англичане, и призрак голода должен был встать перед ними в полный рост куда скорее, потому что числом они, как уже было сказано, далеко превосходили викингов. Кроме того, англосаксонское ополчение состояло из крестьян, которых призывали на воинскую службу на ограниченный срок: крестьянин не мог надолго покинуть свое хозяйство. Ивар рассудил, что английская армия попросту растает, если ему удастся продержаться на своих припасах достаточное время.
Тактика Ивара сработала блестяще. Вскоре на полях Уэссекса подоспел урожай, и ополченцы потянулись по домам. Ивар сделал ставку на то, что его профессиональные воины смогут вытерпеть скудный рацион дольше, чем их противники-крестьяне, и выказал внушительные организаторские способности, когда дело дошло до распределения припасов. Мерсийская часть ополчения еще держалась, но постепенно редела из-за дезертирства и была серьезно деморализована. Когда боевой дух противника основательно упал, Ивар предложил перемирие. Условия его нам неизвестны, но викинги отступили в Йорк, а Бургхред, вероятно, заплатил выкуп и в той или иной форме признал себя данником Ивара.
По-видимому, неотложные дела призывали Ивара в Дублин: он оставил войско под командованием своего младшего брата Уббы и пустился в обратный путь через Ирландское море. Без него Великое языческое войско не предпринимало новых походов, ограничившись укреплением своей власти в Нортумбрии. Примерно на год воцарился условный мир, и некоторые решили, что наконец-то достигнута своего рода стабильность. Одно из английских королевств было завоевано, другое понесло тяжелые потери, но хотелось надеяться, что викинги на этом остановятся. Однако в 869 году Ивар вернулся в Англию, к своему войску, и приступил к воплощению новых военных планов.
