добра сопернице и ее ребенку, хватило сил, чтобы пересмотреть свою вину и не валить все на кого-то другого, а вот мне... Мне даже порадоваться за нее не хватило сил! Как же тяжело осознавать свое ничтожество, особенно когда рядом такой пример...
Не знаю, как бы долго я еще предавался горечи и самоуничижению, но мир вокруг вдруг стал стремительно таять, я испуганно дернулся и понесся куда-то в непроглядную темноту...
Марио. Новая жизнь в подарок...
К довольно обшарпанным дверям дома, находящегося по указанному в газете адресу, Марио подходил не без некоторой робости и, если уж говорить совсем честно — с изрядной дрожью в коленях: ведь здесь и сейчас должна была решиться его судьба! Все события, которые в последнее время то ли происходили с ним наяву, то ли привиделись в каком-то диковинном сновидении, были настолько из области малонаучной фантастики, в просторечии именуемой сказками, что все его чувства находились просто в жутком раздрае, а мысли колебались от одной крайности к другой. Верить? Страшно до жути! Не верить? Запросто можно лишить себя единственного шанса!
Впрочем, где-то далеко внутри, он уже согласился испытать этот единственный и последний шанс на новую жизнь. Ведь тот эпизод в его приключении/видении, в котором Карлос сжигает его контракт — это намек не просто на жизнь, здоровье, возможность петь, все то, что до сего времени Марио ценил там мало, но и на финансовое благополучие, о котором он мечтал в своем нищем и полуголодном детстве.
А все благодаря той молчаливой леди, без которой он так и продолжил бы спиваться, даже не подозревая, что все в его жизни не так уж и плохо, а свалившиеся на него беды — совсем не катастрофичны и вполне себе обратимы...
На этой мысли Марио перекрестился и от души чмокнул маленький серебряный крест, подарок покойной матери, который он сберег даже в пьяном угаре и решительно толкнул невзрачную дверь. Вопреки ожиданиям, там оказалась не прихожая или приемная перед кабинетом, а всего лишь длинный коридор с несколькими дверями.
Впрочем, Марио не разочаровался, он как никто другой понимал, что в рабочих кварталах больших денег не заработаешь, а значит и снимать помещение с отдельным входом, опальному доктору Пикфорду, явно не по карману. Ну, да и наплевать! По элитным клиникам он уже побегал, теперь настал черед настоящего специалиста, а не лощенных коновалов, не задумываясь подписавших ему смертный приговор.
Еще тридцать секунд ходьбы по коридору и вот она, вожделенная дверь со скромной табличкой из желтого дерева с черной лаконичной надписью: «др. Пикфорд. Часы приема с 9.00 до 16.00. Выходной понедельник.» Марио коротко выдохнул и деликатно постучался костяшкой согнутого указательного пальца:
— Можно..?
* * *
Повторный визит состоялся спустя три дня...
— Та-ак, — раздумчиво протянул молодой человек в подчеркнуто аккуратном белоснежном халате и такой же шапочке, под которую были тщательно заправлены его довольно длинные волосы.
То, какие они длинные, Марио помнил по видению, а сейчас он просто мысленно констатировал этот факт, до боли сжав ладони в кулаки и еле сдерживая рвущийся наружу крик.
— Ну, что сказать, синьор Торридо, — доктор еще раз прочел бумагу с какими-то каракулями на непонятном языке, — могу Вас поздравить — это всего лишь бородавки!
Честно сказать, Марио практически не понял сказанного, но сознание ухватилось за это снисходительное «всего лишь» и его ужас сдулся, как проколотый воздушный шарик, оставляя за собой облегчение, но и опустошенность — слишком сильные эмоции никогда не проходят бесследно.
— Э-э-э... А что это значит?
— А значит это, мой дорогой, что мне не придется делать сожалеющую мину, объявляя вам приговор, — весело хохотнул доктор, — потому что я эти ваши бородавки, просто сдеру, как кожуру с банана и если пригласите, то с удовольствием погуляю, скажем... э-э... на вашем семидесятом дне рождения! Пригласите же? — доктор шутливо нахмурился, а у самого глаза так и рассыпали вокруг лукавые искры.
Марио тоже улыбнулся и радостно покивал головой:
— Приглашу, доктор, обязательно приглашу! Только уж вы обязательно приходите! Слово?
— Слово, — опять довольно хохотнул мужчина, — до чего люблю погулять на праздниках..!
— Скажите, доктор, а петь я после этой операции смогу?
— Пе-е-еть? А значит просто жить, для вас маловато? Да вы нахал, голубчик! Впрочем — таких прогнозов я дать не могу, не Господь Бог, все-таки...
Но получив такой неопределенный ответ, вопреки логике, Марио не расстроился, а наоборот — заулыбался довольно, как сытый кот. Вот если бы доктор принялся его убеждать во всем на свете, стоило усомниться в его словах, а так... Верно ведь: не Господь Бог, а значит не всеведущ! Только вот Марио совершенно уверен, что та леди, она на половинчатые подарки размениваться не станет, а значит, в итоге все у него будет в порядке...
— Но тут есть одна маленькая загвоздка, — тем временем озабоченно поджал губы доктор, — операционной с нормальной антисептикой в моем распоряжении не имеется...
Но не успел Марио расстроится этим словам, как он прищурился, и добавил решительно с упрямым выражением на лице:
— Впрочем, есть один вариант! Так что думаю, мы выкрутимся...
* * *
— Аккуратнее, здесь диванчики! — раздается шепот в темноте.
— Оу! Да... действительно диванчик... — откликается другой голос, несколько более громко, после глухого звука удара и скрипа металла по линолеуму.
— Коди, а что, свет включить никак было нельзя?! — включается в диалог третий.
— Нет, док, здесь в соседнем доме живет страшно пронырливая пожилая леди с хронической бессонницей. Стоит зажечь свет и она завтра обязательно прибежит с этим к вашему дядюшке! Она, видите ли, подозревает, что я здесь по ночам блудом занимаюсь и надеется заловить меня на горячем... — пояснил первый голос, — впрочем, мы уже пришли...
— А как же быть со светом здесь? — поинтересовался Марио, а это именно он так неудачно приложился бедром о маленький диванчик, стоящий в коридоре клиники для ожидающих приема, что даже своротил тот со своего места.
— Не волнуйтесь, — ответил ему доктор Пикфорд, которого охранник клиники его дядюшки, называл просто «док», — окна операционной выходят на другую сторону, в небольшой садик с изнанки клиники, а там по ночам только кошки соседские ходят...
Все три собеседника были излишне многословны, поскольку всех несколько нервировала двусмысленность ситуации: никто вроде ничего противозаконного
