не лично, но хотя бы шагами своих персонажей?
А ведь было, было описано что-то подобное в литературе! И талантливо описано, раз даже такой нелюбитель чтения как я, и то смог припомнить кое-какие весьма душещипательные эпизоды. И предсказать ужас и раскаяние отвергнутой как раем, так и адом, души, талантливым авторам вполне удавалось. И что? Меня это остановило или хотя бы пришло на память, когда в этих откровениях возникла нужда?! Вот то-то и оно...
Однако, не смотря на видимую невооруженным глазом, полную бесполезность подобного занятия, выговориться хотелось просто нестерпимо! Хорошо, что в этом мире душевного одиночества, у меня есть Сара, которая и выслушает, и поймет, и посочувствует. Конечно, немного эгоистично вываливать свои проблемы на душу и без того несчастной девушки, но я же ее выслушивал, видимо теперь настала ее очередь...
Вообще — это просто счастье, что мы с ней встретились и познакомились: коротать вечность хоть в таком непритязательном, но все же обществе, наверное будет легче, чем в полном одиночестве, среди душ, абсолютно равнодушных к собрату...
* * *
— Юрий! Как я тебе рада! — Сара бросилась мне навстречу, на те пару десятков шагов, что были ей доступны из-за привязки к месту гибели, — мне так не терпелось с тобой поделиться!
В отличии от всех предыдущих наших встреч, на этот раз девушка была непривычно весела и оживлена, если это слово вообще применимо к душе мертвого человека.
«Надо же», — подумал я с некоторым эгоистичным недовольством, — «оказывается ей тоже хочется со мною чем-то поделиться! Только в отличии от меня, это «что-то», имеет явно совсем другую эмоциональную окраску, а значит, чтобы ей не портить настроение, то, чем хотелось бы поделиться мне, придется отложить на неопределенное время! Как же невовремя вечно унылую или раздраженную Сару, вдруг пробило на положительные эмоции!»
Если бы я знал, чем вообще закончится этот наш с ней разговор, то вместо легкого, ворчливого недовольства, наверное попытался бы покончить собой еще раз! А она, ничего не подозревая о той мрачной буре, которую порождают ее слова внутри меня, продолжала щебетать, как птичка весной:
— Я могу уйти! Ты представляешь?! Я теперь могу уйти! Я задержалась специально, чтобы с тобой попрощаться, а самое главное, чтобы раскрыть тебе то, что наконец поняла: все зависит только от нас! Нужно переосмыслить свои чувства, приведшие нас к такому результату, а главное — свое отношение к собственной смерти! Запомни, Юрий, в том, что случилось, виноваты только мы! Вот! Самое главное я тебе сказала, а то так боялась, что меня утянет раньше и я не успею этого сделать!
Она облегченно перевела дух, а я наконец заметил, что изменения произошли не только в ее настроении, но и выглядит душа совсем немного, но по иному: например, откуда взялся этот тонкий золотистый ореол, очерчивающий девушку? Да и... Вроде как прибавилось четкости чертам? Резкости? Контрастности? Вроде бы та же, прежняя Сара, но уже как будто и не совсем она? А малышка продолжала счастливо делиться со мной свалившимся на нее откровением:
— Когда сегодня жена моего парня пришла от врача и счастливо напевая стала кружиться по квартире с каким-то листочком в руках, я сначала почувствовала привычную злобу и даже хотела бы столкнуть ее с того же балкона, откуда упала сама! К счастью — мне это не доступно... Потом она положила листок на стол, позвонила «ему» и стала рассказывать, что в больнице ей сделали фотографию их будущего ребенка..! Я посмотрела на бумажку, а там и вправду фото малыша! Он уже такой большой, что видно даже как он засунул пальчик себе в рот. И я...
Ты понимаешь, я впервые не почувствовала злобы или ненависти, только горечь и осознание: то, что мой малыш никогда не сможет сделать также — это только моя вина! Только мое решение и только мое преступление! Мне не за что винить ни эту женщину, ни тем более дитя, которое она должна родить.
И я вдруг успокоилась и почувствовала какое-то незнакомое мне ранее, и непривычное умиротворение... Я еще раз посмотрела на тот невзрачный листок, на котором отпечаталась чья-то маленькая жизнь и неожиданно для себя самой, вдруг пожелала счастья этому малышу и его счастливой мамочке. Пожелала этой женщине никогда не узнать, какую боль может нанести предательство близкого человека, не пережить то, что пережила я сама...
Ее муж? В конце концов, ни на аборт, ни на тот клятый балкон, меня он за руку не тянул, а то, что говорил или делал — это на его совести и отвечать ему именно за это, но опять же — не передо мной. «Бог ему судья!» — вдруг сказала я в слух и это было именно то, что я совершенно искренне чувствовала в ту минуту.
И представляешь?! Буквально в то же мгновение, будто оковы свалились с моих ног и я почувствовала, что меня тянет куда-то вверх, и пришло знание, что искупление свершилось! Я попросила задержаться и мне позволили, но я еле-еле тебя дождалась, так мне хотелось покинуть это опостылевшее место. Но ты оказался единственным, кто был добр ко мне в этот жуткий период и я не хотела остаться неблагодарной... Помни, Юрий: все внутри нас...
Едва Сара произнесла эти слова, как вся ее фигура засветилась яркими солнечными искрами, будто зажженная на праздничном столе толстая бенгальская свеча и, начиная с ног, за несколько секунд истаяла прямо у меня на глазах, заставив люто завидовать выражению абсолютного счастья на своем лице...
И только когда она полностью исчезла, я позволил себе рухнуть на колени и отчаянно взвыть, подняв лицо к небесам:
— О, Боже! Только я уверился, что ничего худшего в моем положении уже быть не может, как ты отнимаешь последнюю радость у несчастного духа! Спасибо, что хоть дал мне силы не выказать свои истинные чувства наивной девушке, ведь она была совершенно уверена как в моем благородстве, так и в чистоте помыслов на ее счет!
До чего же все-таки люди эгоистичные сволочи! Мне было стыдно за свои чувства, но я далеко не сразу смог побороть в себе зависть, обиду и злость, на в общем-то совершенно ни в чем не виноватую Сару! Как она сказала? «Все внутри нас»? Понять бы теперь еще, что с этим знанием делать и как бороться с той мерзостью, что периодически обнаруживаешь в себе!?
Вот у Сары хватило величия духа, чтобы пожелать
