окружено сухими и мёртвыми деревьями, как будто скрюченными от «боли».
- Не весёлая картина, - выдохнул Данте.
Воздух по мере приближения к «Проклятию бессилия» стал наполняться странными ароматами. Настойчивый смрад гнилых овощей одним махом перемешался с отвратительной вонью нужника. Впрочем, Данте и носа не повёл, поскольку примерно также пахнет на улочках его родного города, хотя уточнил из интереса:
- Чем же тут… несёт? Я всё правильно понимаю?
- В этом селении нет стоков, разве что выгребные ямы, которые некуда убирать. А порой всё оказывается на улице, особенно в дождь. – Сухо ответил мужчина.
Два парня за несколько минут приблизились к деревне, сразу выйдя к основной улице. На этом настоял Андрон, сославшись, что сначала следует зайти к «боссам» деревеньки.
Данте держится наготове, его рука в любой момент готова метнуться к пистолету, но всё же парень успевал осматривать местные достопримечательности, идя по дороге, усыпанной щебнем. Всю улицу, что по ширине раскинулась на пять метров, со всех сторон сжимают одноэтажные постройки. Улица длинной несколько сот метров кажется единственным «узлом» и центром жизни всей деревни.
Проходя к главному зданию, Данте хоть и не ужасался, благодаря внутренней закалённости, но готов был впасть в печаль, при виде одних лишь домов. Постройки, с пробитыми крышами, собранными из почерневшего и позеленевшего шифера, ушедшие под землю, обтянутые наполовину сгнившими тряпками, как средство утепления, внушают лишь чувство безнадёги. Стёкол практически нет, ибо в этой деревне они элемент роскоши, да и для домов, чьи окна стремительно приближается к уровню земли, стёкла и не нужны и вместо этого есть доски, вбиваемые в оконные рамы и дорогущий для жителей полиэтилен, которым можно закрыть бреши. На крышах есть то, что единственное хорошо растёт в выжженном мире постапокалипсиса – мох. Причём это не просто зелёные ковры, приятно пахнущие землёй. В своё время наглотавшиеся радиации и опасных химикатов теперь мхи стали ростом по щиколотку. Провалившиеся, разрушенные, сгнившие и убогие дома есть отражение собственных жителей.
- Мда, картина прям…, - покачал головой Данте. – Ещё хуже, чем в городе.
- Ну вот, будет чем поделиться с братом. И вот насмотревшись на этот ужас, тебе и собственная яма не кажется уже такой плохой. Продуманно-то.
Проходя по деревне, юноша то и дело кидает взгляд на местных сельчан. Один их вид заставляет парня держать руку поближе к оружию. Практически на каждом драная и рваная одежда, полностью потерявшая бывшую цветастость. Куртки и кофты десяти-пятнадцатилетней давности, полные заплаток из чего только угодно – и ткань, и наслоения пакетов, и куски резины и пластик – всё идёт в дело. Женщины стоят в мешковатых и практически полностью грязных одеяниях, больше напоминающих куски сшитой материи, которой предали мало-мальски надлежащий образ.
- Ты посмотри на них, - на этот раз Данте реально испугался. – Лучше бы пулю пустили в голову, чем такое существование.
- А что сделают эти люди? Они – тени, которые ради завтрашнего дня, ради самого существования, ради краюхи хлеба, которую им дают господа, какое бы убогое оно не было, готовы жить в этой яме.
- Ты про эти куски? – юнец указал на куски чёрствого окаменелого хлеба у немногих здешних детей, обсасывающих это. – А что тут ещё есть?
- Да. Немногие овощи, но они по складам разсованы.
Безнадёга, уныние и печаль, смешенные с нуждой и озлобленностью сверкают ярким огоньком безумия в глазах сельчан. Пламень нищеты горит в самих душах людей, ввергающий в меланхолию народ и подрывающий к неповиновению. Десятки голодных глаз уставились на гостей, высматривая в них жертв или спасителей. Грязные лица, изуродованные местной средой, сальные короткие волосы, иссушенные жаждой и голодом тела – всё это лишь малая толика ужаса, который они переживают.
- Что вам нужно!? – фыркнула из чреды собравшихся женщина. – Чужаки! За вами тянутся беды!
- Молчи женщина, - огрязся Андрон, - мы здесь по делу монстра.
- Не нужона нам помощь ваша. «Терзатель» — это наказание богов природы! Мы должны покаяться.
Атмосфера повисла напряжённая. Данте чувствует, как сам воздух начинает раскаляться от остроты положения. С одной стороны, на гостей давно бы накинулись, если бы не сверкающая рукоять револьвера на поясе Андрона, то дело выныривающая при каждом шаге сквозь кожу пальто там, где сияет последняя пуговица. Их бы сейчас порвали в клочья, сорвали бы одежду и разнесли бы на суповой набор. Многие подобные сёла промышляют каннибализмом, и парни это знают.
Внезапно Данте обратил шёпот к Андрону, чтобы селяне ничего не смогли услышать:
- Хм, я теперь, кажется, понял, почему эту деревню называют «Проклятие бессилия».
- Не поэтому… точнее, не совсем. – Так же в полголоса дал ответ кондотьер, продолжая настороженно смотреть по сторонам в сгущающуюся кучу людей. – Ты, наверное, подумал, от того, что местные бессильны перед своим состоянием?
- Да.
- Это так, но в то же время из-за одного случая. Это случилось несколько лет тому назад. Служба налогов не смогла собрать деньги с населения, ибо у них не оказалось ни одной ржавой монетки. – Андрон скоротечно метнул взгляд по сторонам. – Бессилие вылилось до жестокости. Казнили пять человек, но денег так никто не получил. Налоговики так и обозначили это место – «Проклятье бессилия».
- Мда, налоговики – креативные ребята.
Двое практически дошли, но на их пути, за метров двадцать до бетонного крыльца, встала некая фигура. Это высокий, чуть больше двух метров, мужчина. На старый пиджак опускается сальная борода, штаны ещё как-то могут порадовать частотой.
- Это… я глава здешнего сельсовета, – взгляд заплывших жёлтой субстанции глаз направился точно на гостей. – Чего вам нужно? – Голос мужчины очень посажен и сипел.
Андрон кладёт руку ближе к оружию, прямиком на пояс, а Данте приготовился выхватить свой пистолет. А народ тем временем осмелел и стал окружать «гостей», беря в кольцо их. Перезвон металлических инструментов и перестукивание палок с каждой секундой становятся всё отчётливее.
- Мы пришли поговорить с вашими господами, – спокойно отвечает наёмник. – Нам нужны Рафаэль Ионесси и Зариф. И как можно скорее.
- Слыш, - утирая нос твердит глава совета, - тут это… никто не смеет беспокоить наших хозяев. – Приложив руку к бороде, поглаживая её, отвечает человек.
Данте усмехнулся в полголоса, после чего расстегнул куртку, положил руки на пояс, ближе к кобуре и заговорил:
- Мы вроде не в рабовладельческом стойле, чтобы
