которым лишь изредка раздавались выстрелы. — Балует просто. Так что придем…
…Сгущались сумерки. Исчезли тучи. Не успели на небе появиться первые звезды, как из-за болота показался огромный диск луны. От ее холодного света словно иней лег на все предметы вокруг. На болоте в прогалинах проступила вода. Будто кто-то щедрой рукой разбросал по ровному темному пространству множество блестящих зеркалец.
Тишина. Внезапно она прерывается гулом пулеметной очереди где-то за лесом. Доносятся хлопки отдельных выстрелов. Кажется, стреляют очень близко.
Чурсин отложил лопату и вытер со лба пот. Артиллеристы запаздывали. Уже несколько часов он работал один. Работал в исступлении. Часто ловил себя на мысли: правильно ли он поступает?
Старшина знал, что иногда при подъеме севших на фюзеляж самолетов применяли простейший способ: вырывали под мотогондолами узкие ямы с пологим скатом в одну сторону. Затем выпускались шасси и трактором вытягивали машину на ровный участок. Однако Чурсин догадывался, что здесь почва окажется слишком мягкой.
Так и получилось.
Под левой мотогондолой яма углубилась всего на полметра. Дальше земля была настолько пропитана водой, что старшина понял: если и удастся вырыть углубления, достаточные для выпуска шасси, то вытащить машину по такому сырому грунту все равно невозможно. Подумал: «А если сделать деревянный настил под колеса?» Сомневался в успехе, но все же рыл до тех пор, пока постепенно выступавшая вода не заполнила яму почти до краев…
— Живы, старшина? — раздался приглушенный голос.
— Птахин?
— Он.
Послышались тяжелые шаги. «Несут бревна, — догадался Чурсин. — Хорошо!»
Птахин сбросил с плеча двухметровый отрезок сосны, отдышался.
— Уф! Так что, товарищ старшина, четверо артиллеристов прибыли в полное ваше распоряжение. Остались без определенных занятий — пушек маловато. Даже у Мыколы, у этакого чудака, кашеварный котел в воздух взлетел сегодня. А другую кухню прислали вместе с поваром. Вот и ходит теперь парень огорченный. Вместо каши изволь снаряды подносить.
— И ни! Сам просывся, чуешь? — добродушно поправил Загубипалец.
— Верно, — согласился Птахин. — Теперь он у нас подносчиком снарядов хочет стать. Экзамены сегодня сдает. Ишь, два бревна на радостях притащил, а я из-за одного, пока нес, чуть богу душу не отдал. Ну что, кран нашли?
— Нет. В поселке никого.
— Тогда плохо. Жаль.
— Не так уж плохо. Со своей командой будешь делать что я говорил — готовить настил под шасси самолета. Там посмотрим.
Чурсин пока не знал, где и когда добудет кран, но твердо решил от намеченного плана не отступать.
— Я вот днем подумал, — начал Птахин, сдвигая пилотку набок, — может, нам домкраты применить? Даже заприметил в одном месте парочку.
— Нет. Ваши артиллерийские не больше чем на пять тонн нагрузки рассчитаны, а тут…
Чурсин посмотрел на бомбардировщик, казавшийся огромным среди маскировочных веток, на воду, блестевшую в открытой яме под мотогондолой. И вдруг понял, что мысль Птахина не так уж несбыточна.
— А можно попробовать. Ну и голова у тебя — золото! Чем только в детстве кормили! Если поставить домкраты под центроплан…
— А под них настил…
— Вот-вот! Приподнять, насколько позволят твои артиллерийские, тут же под плоскость клетку из бревен. Потом повыше домкраты и снова подкрутить их, снова нарастить клетки…
— Вроде бы с позиции на позицию, — уточнил Птахин.
— Верно. Выше и выше, одним словом, ближе к цели. Не как у вас.
Птахин обиделся:
— А у вас? Вы разве не пятитесь? На восток не от радости шли. Да и кто знает, может, на запад я вдвое быстрее пойду. Давно жду этого часа…
У Чурсина стало легче на душе, когда он понял, что и без злополучного крана можно разобрать самолет.
— Ты не обижайся. Договоримся: домкратов надо будет не два, а четыре. По паре справа и слева под центропланом. Достанешь?
— М-да. Я вам и так два высмотрел, а теперь подавай четыре! Как, Мыкола, найдем?
— Я — ни. А ты… Це ж, товарищ старшина, такая дитына!
Загубипалец покрутил головой. Кто-кто, а он знал Птахина получше других и был глубоко уверен в необычайных способностях своего друга.
Птахин вздохнул:
— Сейчас ночь. Вдоль передовой не побродишь, никого не встретишь из нужных людей. А командиру я скажу. Да, вспомнил! В штабе вами уже интересовались!
— Кто? Заместитель?
— Нет, командир полка. Говорил, с каких это пор летчики решили садиться прямо на передовой. Ему звонили откуда-то сверху. Начальство высокое заинтересовалось. Верно, помогут. А в поселке неужели даже завалящей лебедки не нашлось?
— Я же говорил: пусто там. От мастерских ничего не осталось — все эвакуировали. Что ж, они свое дело сделали. Ну, довольно, за дело, друзья!..
ЧЕТВЕРТАЯ НОЧЬ
Наступала четвертая ночь.
Артиллеристы пришли к самолету, как только стемнело.
— Ну, товарищ старшина, можете делать из нас авиаторов, — возвестил Птахин. — Мы все грузчиками работаем или чернорабочими. А в колхозе хвалили — я на тракторе сидел, да и Мыкола мой тоже.
— Сделаю, — засмеялся Чурсин. — Механизаторы — это хорошо. Тут бы саперов еще надо.
— Сколько угодно! — воскликнул Птахин. — Каждый артиллерист от рождения обязан быть сапером. Артиллерия — бог войны!
— Что-то не чувствуется.
Птахин передвинул пилотку на затылок, понизил голос:
— А почему повелитель воздуха распластался на болоте и ни с места?
— Ну-ну! Не очень! Еще полетает, не беспокойся!
— А если фронт тронется, тогда куда денется твой бомбардировщик? В дым превратится? — ехидничал Птахин.
— И самолету и мне деваться некуда. Москва позади, турок этакий!
— О це ж так: Петро — турок, та и все! — вмешался Загубипалец. Он отстранил Птахина: — Кши, скаженный! Вы, товарищ старшина, не смотрите на него. Колючка, одним словом…
Птахин в паре с одним из артиллеристов принялся готовить из бревен упор для домкратов. Под другой плоскостью такой же упор делал Чурсин. Хотел было остаться у бомбардировщика и Загубипалец, но Птахин рассудил по-своему:
— Нечего тебе тут силу свою хоронить. Двигай-ка за бревнами. Тренируйся. Ты же в подносчики готовишься. Я одно бревно дотащу, а ты пару, — где же справедливость?
Такой уж характер был у человека: Птахин снова командовал всеми.
К полуночи упоры были готовы, запасено несколько венцов для клеток под плоскости.
Около двенадцати послышался нарастающий шум мотора.
— Кого это несет? — пробурчал работавший рядом с Чурсиным артиллерист.
Все насторожились, сбились в кучу. Птахин определил:
— Легковая. Начальство какое-то.
Машина подъехала к самолету, остановилась. Чурсин присветил фонариком. Не успел он спросить, кто прибыл, как из машины раздался голос:
— Где тут старшина авиации?
— Командир нашего полка, — шепнул Птахин.
Чурсин шагнул вперед.
— Товарищ командир, группа артиллеристов готовит самолет к подъему! Докладывает старшина Чурсин!
Рослый комполка пожал руку Чурсину. Заметил Птахина, пошутил:
— Учись, Птахин, выправке у авиаторов!
Птахин не смутился:
— А
