доме, который оставил ей муж.
Если не считать сбереженной невинности, жила она совершенно обычной жизнью: замужество, семья, старость. Хотя, когда была помоложе, нет-нет да и удивляла окружающих фразой: «Ну, у меня такого опыта не было…» Ошарашенные собеседники, как правило, уточняли: «То есть как, вообще? А откуда же дети? Ах, искусственное зачатие? Но зачем такие сложности?!» И тут же норовили выяснить поделикатнее, традиционная ли у нее ориентация, и нет ли проблем в личной жизни. Со временем это ей надоело, и она решила на подобные темы помалкивать. Ведь лишь пока ты молчишь о своих особенностях, с тобой и общаются как с обычным человеком. Именно это свойство окружающих Есико считала самым примитивным, жестоким и спесивым из всего, что в них замечала.
Не пора ли набирать ванну, уже подумывала она, когда затрезвонил мобильник. Звонила Кикуэ, обитавшая по соседству.
— Привет! Это я, — сказала она. — Не хочешь забежать перед сном? Сестричка прислала целый ящик персиков! Что с ними делать — ума не приложу! Ты же вроде умела готовить этот… как его… ну, из вареных фруктов?
— Компот?
— Вот-вот! Сделаешь? Я смену в десять заканчиваю. Иди прямо к магазину. У тебя час на сборы!
— Что? Пытаешься выманить старушку на ночной сабантуй? Нет, я, конечно, не против…
Со своей одногодкой Кикуэ она познакомилась в рукодельном кружке местного клуба по интересам. Натура у Кикуэ боевая, но Есико это совсем не отпугивало. Холостячка по жизни, Кикуэ вышла на пенсию, но дома никогда не сидела, а подрабатывала продавщицей в круглосуточном магазине на их же улочке. Впервые увидев, как эта крепкая женщина ближе к ночи заходит на склад и ворочает пудовыми ящиками, Есико была поражена, а Кикуэ с небрежной гордостью пояснила ей:
— Просто я на ферме росла! Это пустяки, если знать, что и как кидать…
Час спустя Есико прошагала по ночной улочке полквартала и не успела войти в магазин, как Кикуэ уже выпорхнула ей навстречу.
— Что? На сегодня свиданок не назначено? — поддразнила подругу Есико.
— Что я, дура? — отозвалась та невозмутимо. — Для хорошей ночи любви нужен дождь! А в такую чудесную ночь даже целоваться ни с кем неохота!
Хотя Кикуэ так ни разу и не вышла замуж, здоровый секс она любила всегда — и даже теперь еще умудрялась соблазнять мужиков лет сорока или пятидесяти из своих же сотрудников в магазине. Благодаря чему, хвасталась она, даже директор ее боится и обзывает «конченой нимфоманкой».
Рука об руку они брели по темной улице. Ближе к ночи квартальчик совсем обезлюдел, и лишь волнами редкого эха до них доносилось рычание автомобилей с шоссе.
Не сбавляя шага, Кикуэ открыла магазинный пакет, который несла в руках.
— Не хочешь попробовать? — сказала она и достала из пакета пластиковую упаковку с варабимóти[20]. — У них срок годности на исходе, уже выкинуть собрались. Ну, я и купила за полцены… И на ощупь крепенькие, и на вкус совсем недурны!
Все так же, на ходу, она полила свой кусочек черной патокой и отправила в рот.
— Всю жизнь эти варабимоти напоминают мне мужские языки! — призналась Кикуэ, причмокивая губами. — За то и люблю. Жуешь их, как будто целуешься!
— Да что ты? — вздрогнула Есико. — Тогда я, пожалуй, пас…
— О черт! — рассмеялась Кикуэ. — Кажется, я ляпнула что-то не то?!
Несмотря на полную противоположность во взглядах на жизнь, они все-таки оставались похожими, как две капли воды. Когда Есико призналась подруге, что все еще девственница, та лишь пожала плечами: «Да что ты?»
— Ну ладно… Одну попробую, — вздохнула Есико и все же взяла кусочек. Она положила подрагивающее желе на язык — и едва раскусила зубами, как ощутила волну удовольствия, раскатившуюся по всему телу.
— Такой страстный, скажи?! — рассмеялась Кикуэ, и задорное эхо их каблучков еще долго разносилось над притихшей улочкой в надвигающейся ночи.
2014
Семейство на двоих
Когда Есико прибыла в больницу, Кикуэ в палате не оказалось — видно, вышла в туалет или куда-то еще. Глянцевые женские журнальчики вперемешку с проводами от наушников были разбросаны по всей кровати. Точь-в-точь как дома, усмехнулась Есико и начала приводить постель подруги в порядок.
— Вы и сегодня к ней? — с уважением протянула женщина, сидевшая на соседней койке. — Каждый день навещать — это же столько хлопот!
Женщине с виду было лет пятьдесят. Еще совсем молодая, подумала семидесятилетняя Есико. И улыбнулась всеми морщинками в уголках своих глаз.
— Да я, можно сказать, от скуки хожу! — отшутилась она. — Старым людям в одиночку дома заняться нечем…
Слова ее, впрочем, любопытства у женщины не убавили.
— Но на такое, поверьте, мало кого хватает! Вы, наверное, сестры? Сестры, которые не разругались в молодости, опора друг другу в старости!
— Нет, мы не сестры, — сказала Есико. — Но уже сорок лет живем вместе. Все равно что семья!
Лицо женщины озадаченно вытянулось.
— Ах… вот как? Понимаю… — выдавила она, цокнула языком и не сказала больше ни слова.
Видно, решила, что у нас обеих неблагополучные семьи или что мы — состарившаяся лесбийская парочка, догадалась Есико. Но не стала ничего объяснять — и просто молча поправила постель подруги.
— О! И давно ты здесь? — раздалось у нее за спиной. Толкая перед собой стойку с капельницей, в палату вернулась Кикуэ. — Ох и канитель — таскаться с этой штукой в туалет! Да еще и мочу сдавать по расписанию… — сердито пробурчала она, опускаясь на свою койку в изнеможении.
— Здесь чистое белье и полотенце, — сказала Есико, доставая из сумки вещи. — Кладу сюда в шкафчик, запомнила? Ты жаловалась, что у твоих наушников провода короткие. Я забежала в лавку электроники, вот тебе с длинными.
— Ох, спасибо! Сколько со мной возни… — Вынув из упаковки новые наушники, Кикуэ привычным жестом включила телевизор. — Да только смотреть все равно нечего!
Накинув на ее плечи кардиган, Есико заметила у подушки раскрытый блокнот с шариковой ручкой.
— Опять стишки писала?
— О да… Я тебе почитаю, когда закончу.
— Нет уж, спасибо! Только настроение портить. Кто я тебе, сопливая одноклассница? — проворчала Есико. И даже нахмурилась — лишь бы не показать, какой камень на самом деле свалился с ее души.
Когда Кикуэ узнала, что у нее рак, она сразу ушла в себя, а в перерывах между обследованиями начала подолгу что-то писать в этом самом блокноте. «Только сопли не распускай!» — повторяла подруге Есико, но та как будто не слышала.
Привычка в минуты депрессии хвататься за ручку и записывать что угодно —
