не стоит упоминать. Нет-нет, я не из братства нищих,[60] я не достоин состоять в их рядах. Я просто никто…
— Ах, господин Сан, для меня большая честь встретиться с вами. Увидеть ваше благородство — воистину благословение трёх жизней… Вы обо мне не слышали? Увы, я всего лишь ничтожество, было бы удивительно, если бы моё имя было вам знакомо.
— Ах, господин Ли, для меня большая честь встретиться с вами. Увидеть ваше благородство — воистину благословение трёх жизней… Нет-нет, я не был близко знаком со старшим Ли, наши дороги пересеклись случайно. Я рад, что смог помочь… Школа кунг-фу? Я ничтожный человек, не принадлежу ни к одной школе и совершенно не заслуживаю вашего интереса.
К вечеру скулы Чжоу Цзышу начало сводить от улыбки. Потребовалась продолжительная разминка, чтобы вернуть лицевые мышцы к естественному состоянию. Ещё один подобный день — и паралич стал бы необратимым. Чтобы не проулыбаться весь недолгий остаток жизни, Чжоу Цзышу решил незамедлительно спасаться бегством.
Проявляя настойчивый интерес к чужим делам, «великие герои» цзянху докучали похлеще рыночных сплетников. Будь у них возможность, эти благородные господа протиснулись бы в щель под дверью, чтобы лишний раз смерить гостя намётанным орлиным глазом. И под кожу бы не побрезговали залезть в надежде разобраться, призрак он или обычный живой человек.
Привычное в их обществе знакомство происходило примерно по одной схеме. Сначала один говорил: «Я такой-то, из знаменитой школы кунг-фу такой-то, ученик того-то». Второй на это отвечал: «О, действительно большая честь встретиться с вами! Ваш шифу — уважаемый друг моего шишу».[61] Затем собеседники поздравляли друг друга с обретением драгоценной дружбы и продолжали выражать почтение общим знакомым.
Нарушение общепринятого ритуала, как в случае с Чжоу Цзышу, вызывало подозрения. Хуже того, это означало продолжение назойливых попыток раскрытия таинственной личности чужака. Иначе благородные герои не смогли бы спать спокойно.
- - - - -
Поздно ночью под убывающей луной Чжоу Цзышу распахнул глаза. Гвозди напомнили о своем присутствии в назначенный час, но он лёг спать засветло и успел хорошо отдохнуть. Наплыв боли был слабым, и у Чжоу Цзышу оставалось достаточно времени, чтобы восстановиться перед следующим приступом.
Было бы грубо уйти, не попрощавшись, и после коротких колебаний он оставил две записки.
Первая назначалась Чжан Чэнлину: «Исполинами синими горы, изумрудными водами реки».[62]
Чжоу Цзышу с удовлетворением записал эту цитату, чувствуя себя настоящим странником цзянху, свободным в выборе направлений.
Вторая записка адресовалась Чжао Цзину, она тоже содержала всего одну фразу: «Благодарю за радушный приём».
Чжоу Цзышу положил оба листка под чайник на столе и, легко выпрыгнув через окно, взлетел на крышу.
Полосатый котёнок,[63] который в это время крался по черепице, настороженно замер и широко распахнул глаза, пытаясь отследить в ночной пустоте мимолётную тень. Не успев ничего разглядеть, котенок в замешательстве поджал уши и опрометью метнулся к кухне.
Чжоу Цзышу покинул дом Чжао без предупреждения и был уверен, что его уход остался незамеченным. Он совершенно не предполагал, что на лесной тропинке в одном ли от поместья наткнётся на человека, всем видом выражавшего нетерпение от ожидания его персоны. Глянув на этого человека, Чжоу Цзышу ощутил уже привычный укол раздражения. Вэнь Кэсин улыбнулся и сложил руки в приветствии:
— Ах, какая приятная случайность, Чжоу-сюн! Судьба снова свела нас. Сколько раз мы ненароком сталкивались под светом луны? Наши сердца и души связаны — не иначе.
Чжоу Цзышу изобразил радость от встречи и согласился:
— Поистине случайное совпадение! Не так ли, Вэнь-сюн?
А сам подумал: «Совпадение? Скорее, чума[64] на мою задницу!».
Вернув приветствие коротким кивком, Чжоу Цзышу покрутил головой и не удержался от вопроса:
— Ты сегодня без девы Гу?
Вэнь Кэсин ответил прямо:
— Девчонка слишком медленно ходит — лишняя помеха в пути! Таща её за собой, я рисковал разминуться с выдающейся фигурой… С выдающимся и необычайно неуловимым Чжоу-сюном.
Улыбка Чжоу Цзышу застыла. После долгого молчания он всё же откликнулся:
— Если этого бесполезного нищего называть выдающимся, кем тогда являются такие люди, как Древний Монах с горы Чанмин, Король Ядов из дворца Гуаньинь Южного моря или Хозяин Долины призраков с хребта Цинчжу?
Вэнь Кэсин многозначительно посмотрел на него:
— Древний Монах отрёкся от мирских дел — ему важен исключительно путь совершенствования. Король Ядов, говорят, растворился в цзянху, даже след простыл. Хозяин Долины призраков — не менее сомнительная и скрытная фигура. Неясно, можно ли отнести его к «людям» и стоит ли учитывать?
Вслед за этим они наградили друг друга пристальными взглядами и приторными улыбками.
Чжоу Цзышу первым отвел глаза.
— Этот Чжоу[65] всего-навсего бедный бродяга! Не понимаю, почему Вэнь-сюн решил неотступно следовать за мной. Я определенно недостоин столь пристального и безраздельного внимания.
Вэнь Кэсин ответил с такой радостной беззаботностью, словно встретил старого друга на весенней прогулке средь бела дня:
— Правда? Тогда почему бедный бродяга Чжоу-сюн не захотел отдохнуть подольше в богатом поместье Чжао? Тайху знаменит красивыми пейзажами, бродить здешними тропами одно удовольствие. А ты спешишь убраться подальше, даже не осмотревшись!
— У меня было время насладиться местными видами, — заверил Чжоу Цзышу. — Я не хочу злоупотреблять чужим гостеприимством и доставлять лишние хлопоты главе Чжао. Что может быть общего у благородного героя и безродного скитальца вроде меня? Я оказал услугу за кусок серебра, это не должно перерасти во что-то большее, — он выдержал паузу, а потом добавил для ясности: — Сопровождение молодого господина Чжана имело целью накопление добродетелей. Надеюсь, в загробном мире Яньван чуть смягчит за это мою кару. О большем и не мечтаю.
— Накопление добродетелей — поистине достойное занятие, — уважительно покивал Вэнь Кэсин. — Как славно, что Чжоу-сюн разделяет со мной это высокое устремление! Так уж повелось, что мои единомышленники всегда блистали исключительной красотой. Теперь становится ясно…
От слов «становится ясно» у Чжоу Цзышу запульсировало в висках. Он уже собрался оборвать бессмысленный разговор, но в этот миг ночную тишину прорезал мучительный вопль. Звук донёсся из глубины леса за спиной Вэнь Кэсина. И он, и Чжоу Цзышу застыли посреди дороги.
— Смотри, моя прекрасная родственная душа, появился новый шанс заработать добродетели! — Вэнь Кэсин указал в сторону, откуда раздался крик.
Чжоу Цзышу колебался пару мгновений, но в итоге пошёл на звук, раздражённо бросив через плечо:
— Проблемы с глазами — очень серьёзная вещь, Вэнь-сюн! Тебе нужно скорее обратиться к
