часть, но не на все. Время от времени он ласково клал руку ей на колено; тогда она вздрагивала и прислушивалась, что у нее спрашивают, а потом отвечала, предельно осторожно, в письменной или устной форме.
Ее отпустили только поздно вечером. Иви не отказалась от предложения – или, точнее, настояния – Ховарда подвезти ее домой и проводить до верхнего этажа. Убийца использовал ее, чтобы зачистить место преступления и уничтожить все улики. Она не оставила ни единого отпечатка пальцев. Квартира была буквально вылизана, а убийца бесследно исчез.
«Шестьдесят тысяч долларов потрачены не зря. Сама от себя такого не ожидала».
– Почему вы решили, что это суицид? – Иви вспомнила, как инспектор Ляо задал ей этот вопрос в крошечной, навевающей тоску допросной. А она не знала, что сказать. Почему она пришла к такому выводу? Потому что увидела веревку, привязанную к вентилятору?
– Да, но почему вы подумали, что этот человек – вы тогда не знали, мужчина или женщина – решил свести счеты с жизнью? – снова спросил инспектор Ляо, наклоняясь к ней через стол.
Иви промолчала. Ховарду это не понравилось. Он положил руку ей на колено, чтобы немного утешить, и одновременно повторил детективу свой стандартный адвокатский ответ.
Инспектор Ляо опять откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
– Я не пытаюсь ни к чему вас принудить, – повторил он. – Просто хочу понять, почему вы, при вашем уме, опыте и сообразительности, позволили так себя обмануть.
«И правда».
Иви поискала в памяти подсказки: сопли и слезы, ванная, которую убрали до ее прихода, пятна крови на полу, отсутствующая швабра… Она не задумалась о том, насколько это странно. Хотя… если б и задумалась, то в тот момент не придала бы этому значения.
Наконец-то до Иви дошла вся ирония ситуации. Убийца полностью положился на нее, и она его не подвела.
Все улики были у нее под носом, а она смыла их. И теперь уже слишком поздно.
16
Времени, чтобы горевать, не оставалось. Лучшим выходом было взяться за дело самостоятельно, так что на следующее утро босс и Ховард заявились к ней домой. Втроем они обсудили ситуацию и решили заняться поисками.
Ховард с боссом обладали и следовательским талантом, и необходимыми связями. К Иви начали стекаться газетные статьи, видеорепортажи, публикации в интернете, данные по следствию, улики, свидетельства очевидцев и отчеты судмедэкспертов. Вскоре стены ее гостиной полностью покрылись вырезками и фотографиями.
Да, все слышали про инцидент, но не более того. На него не обратили внимания. В мире происходит слишком много трагедий, чтобы рыдать или хотя бы вздыхать по каждой.
Но все-таки был свидетель, позвонивший в полицию: 19-летний парнишка.
Иви попыталась восстановить предположительную цепь событий, начавшуюся в понедельник 11 ноября. Небо было не просто облачным – тучи висели так низко, что словно прижимали людей к земле. Парень работал на автосвалке каких-то шесть месяцев, и всегда приходил самым первым. Поднимал гаражную дверь, включал общий свет и проверял, всё ли в порядке с оборудованием. Он также подчинялся негласному правилу: приносить газеты и завтрак старшим, которые явятся позже. В городе орудовали воришки, таскавшие со свалок металл, и начальник миллион раз повторял рабочим вечерней смены проверять замки на передней, боковой и задних дверях. Однако была одна проблемка: двери часто оставались незапертыми. Парнишка, зная об этом, по прибытии на работу делал вид, что все равно «отпирает» замки, потом открывал двери и впускал старших, пришедших на утреннюю смену.
В помещении пахло ржавчиной, машинным маслом и мусором, который не выносили тысячу лет, а еще дохлыми крысами. С приходом парня к этим запахам добавился аромат горячего завтрака: яичные блинчики с кетчупом, что-то вегетарианское, что-то с двойным сыром… Когда он только начинал, старшие казались ему капризными, словно девочки-подростки, но со временем он к ним привык. Разобрался, что к чему.
В понедельник утром он постоял перед входной дверью, потирая ладони, чтобы согреть их и достать наконец ключ, – возможно, на этот раз дверь все-таки будет заперта, раз свалка не работала все выходные. Когда он наклонился к замочной скважине, то вдруг услышал грохот оборудования.
«Это что, пресс?»
Когда с машины снимали запчасти, еще пригодные к использованию, ее помещали в промышленный пресс, чтобы раздавить, или, на жаргоне, «поджарить». Парень распахнул дверь и вбежал внутрь. Да, чудовище проснулось и поглощало пищу. Оно с аппетитом расправлялось с минивэном цвета индиго. На панели управления горели лампочки.
– Эй! – крикнул парень, пытаясь перекричать пресс. – Босс? А-Хо?
Ответа не последовало.
«Какого черта?»
Нахмурившись, он бросил завтрак на стол.
– Есть тут кто-нибудь? Я выключаю пресс, уж извините, если что! – Он подбежал к панели и нажал несколько кнопок.
Стальная плита сдвинулась вниз еще на несколько сантиметров, прежде чем остановиться. Парень снова огляделся, но никого не увидел. Можно было расслабиться. Он уже собирался развернуться и отойти…
Когда увидел это.
Из «поджаренного» минивэна натекла глубокая розовая лужа. Язык этой жидкости вот-вот мог коснуться его ботинка. Безжизненный глаз подкатился и ткнулся ему в подошву.
Звонок поступил в 6:17. В 6:32 на свалку прибыла патрульная машина. Полицейские огородили двор и допросили паренька. В 6:57 явились криминалисты, а с ними фургон телекомпании со встроенной спутниковой антенной.
Обезглавленное и расчлененное женское тело разрезали на шесть частей и сложили в три черных мусорных мешка. Виртуозом убийца не был: разрезы оказались грубыми и до сих пор сочились жидкостью. Но тело явно обескровили где-то в другом месте и немного ополоснули, прежде чем разложить по мешкам. Крови было не слишком много.
Криминалисты обратили внимание на разнонаправленные царапины и засечки на костях, судя по которым убийца пользовался сразу несколькими инструментами. Во-первых, пилой с лезвием около 65 сантиметров, предназначенной для плотницких и столярных работ. Во-вторых, тесаком из нержавеющей стали с исключительно острой заточкой и устойчивостью к износу, длиной от 15,5 до 17,5 сантиметра и шириной от 7,5 до 10 сантиметров.
Этот же тесак стал причиной многочисленных глубоких ран на плечах, черепе и руках жертвы. При ударах по голове убийце приходилось прикладывать усилие, чтобы выдернуть лезвие обратно. Лицо жертвы было изуродовано, все в царапинах и порезах. Ни одного из орудий убийства на месте не нашли.
И хотя следов спермы не было, половые органы жертвы подверглись многократной пенетрации тупым предметом. Ногти ей аккуратно подстригли и вычистили, не оставив при этом чужих биологических частиц вроде волосков или клеток кожи. Полицейские ввели данные жертвы в национальный реестр пропавших: Юньхэ, от 18
