он шел медленно. Торопиться теперь было некуда. Отец с матерью придут с работы поздно, и все разговоры с ним будут, значит, вечером.
— Васильев, поди-ка сюда! — услышал он за своей спиной голос классного руководителя.
Борис обернулся. Быстрыми шагами к нему шел Константин Тихонович, а впереди него вприпрыжку бежали Гриша и тот мальчик постарше, имя которого он так и не спросил.
— Мы больше никогда не будем купаться на прудах,— кричали они что было мочи.— Никогда! А клятва не считается. Мы нарушили ее и все рассказали... Но мы больше никогда не будем купаться!..
«СЮРПРИЗ»
Погода вконец испортилась. Целыми днями моросил мелкий, надоедливый дождь, покрывая улицы и дворы низменного Нагатина глубокими лужами.
Уроки в интернате давно закончились, и сюда пришла обычная субботняя тишина.
В библиотеке Юра сидел один за полированным столиком и перелистывал подшивку «Огонька». Он вспомнил то утро, когда они с братом дома пили чай, а на столе стоял торт «Сюрприз».
В тот день Дима впервые привез его в интернат. Уходя, сказал:
— За маму не беспокойся. Не скучай! Я к тебе буду приезжать по субботам. Здесь ведь близко — всего три трамвайные остановки...
И оба они так верили в это, что прощания, в общем-то, и не получилось.
Но прошел уже месяц, а брат все не появлялся.
«Работает, учится в вечерней школе... Трудно ему, наверное,— оправдывал брата Юра.— Ведь он тоже один!»
Но Диме вовсе не было трудно.
Оставшись дома один, он почувствовал какое-то облегчение. Не надо было теперь торопиться после работы домой, где его ждал младший брат, думать о том, чем его накормить завтра, в какой рубашке отправить в школу.
С исчезновением забот появилось и время. Сначала Дима решил вечерами заниматься учебой. Даже переставил с подоконника на стол зеленую настольную лампу. Но в ней не оказалось лампочки, и она так и осталась незажженной.
...Горели свечи. Нестройным перезвоном гитара наполняла прокуренную комнату. На столе стояли пустые бутылки, валялись недоеденные бутерброды. Рядом с переполненной окурками пепельницей на промасленной газетной странице лежала гора килек.
Компания разместилась по углам.
— Нет ли чего выпить, Димыч? — донесся из темноты сипловатый голос Тольки, которого во дворе все почему-то звали Толюной.
Дима вспомнил тот вечер, когда Толюна встретил его у подъезда дома. Это было через несколько дней после того, как он пристроил братишку в интернат.
— Привет, Димыч! Слыхал, ты хозяином хаты стал?
— Кем? — не понял Дима.
— Ну, один, значит, в доме живешь,— пояснил Толюна и оглядел соседа с ног до головы.— Шикарный ты парень, а вот время проводишь бездарно. Может, объединимся? У меня роскошная компания! Художницы, журналистки...
Предложение Диме понравилось, и вечером Толюна пришел к нему в гости с девушкой.
— Знакомься! Это Зиночка. Будущая актриса. Девушка протянула руку.
— Дима,— сказал он просто тогда.
— Без пяти минут инженер! — улыбаясь, добавил Толюна, подмигивая ему.
Дима, помнится, хотел возразить насчет инженера, но не успел. Девушка вошла в квартиру и с интересом стала оглядывать комнату.
А потом Зина пришла со своей подругой. Это была высокая симпатичная девушка старше Димы года на полтора. Звали ее Наташей.
В тот вечер они долго ждали Толюну. А когда тот появился и привел с собой еще друга-гитариста, в комнате началось веселье.
С тех пор гости у него собирались почти каждый вечер.
Диме нравилось принимать их у себя. Нравилось быть хозяином дома. Но особенно он был доволен, когда приходила Наташа.
Компания часто засиживалась за полночь. Наутро всегда болела голова и хотелось пить.
Вскоре в доме не стало самовара, будильника, а потом и настольной лампы...
В библиотеку вошла воспитательница Светлана Сергеевна.
— У вас нет конверта? — спросил ее Юра.
— Конверта?
— Да. Хочу письмо написать.
Первую строчку он вывел медленно и старательно: «Здравствуй, Дима!» Долго рассматривал ее, а потом, склонившись над разлинованным листом, продолжал: «Приезжай ко мне, Дима, пожалуйста: ко всем приезжают, а ко мне нет. Я даже по субботам не хожу на прогулку. Вдруг ты приедешь, а меня нет. Тут близко — сам говорил. Всего три трамвайные остановки. А привозить мне ничего не надо. Только приезжай. Может, ты заболел? Тогда напиши мне. Как наша мама?..»
Юра еще раз перечитал написанное и добавил: «Твой братан...»
Он не успел дочитать в письме последнюю строчку, как в дверь постучались.
— Привет,— на пороге стоял коренастый брюнет,— мы, кажется, знакомы?
— Знакомы,— неуверенно протянул Дима,— проходи, Саш...
Они вошли в комнату. Дима положил на стол конверт и вопросительно посмотрел на брюнета.
«Чего тебе?» — беспокойно спрашивали его глаза.
— Письмишко получил? — начиная разговор, спросил его гость.— От кого, если не секрет?
— От братана. А тебе-то что? — Голос дрогнул.
Дима вспомнил тот день, когда видел младшего брата в последний раз, вспомнил, и краска залила его лицо, обожгла уши.
— От братана, говоришь? — переспросил Саша.— А почему не навещаешь? И в больнице у матери тоже не бываешь?..
— А ты откуда знаешь?
— Я все знаю,— ответил он.
— Ишь какой маг-волшебник. Ясновидец...— протянул Дима.— Но что тебе, собственно, от меня надо? Зачем пришел?
Он действительно не мог взять в толк, почему этот Саша, с которым они всего лишь несколько раз виделись на заводе, вдруг пришел к нему домой и так запросто задает вопросы. Ведь приятелями они не были, да и дел у них общих тоже никогда не было.
— Все некогда из-за гулянок? — проговорил Саша.
— Но ты потише, потише,— огрызнулся Дима.— Тебе-то что? Гуляю на свои... У тебя занимать не стану.
— А я тебе и не дам...
— Ты что, воспитывать меня пришел? — попытался съязвить Дима.
— Да не воспитывать, а просто сказать тебе, что ты подлец, если забыл о матери и братишке...
Этого Дима не ожидал.
Густая краска вновь залила лицо, выступила красными пятнами на шее. Напрягшись, он приблизился вплотную к Саше. Голова его ушла в плечи, в глазах появилась злость.
— Пускать в ход кулаки не советую,— тихо предупредил его тот.— У меня первый... по боксу.— И добавил: — А пришел я по поручению комитета комсомола. Поговорить надо. Садись,— указал он
