одиноко растущим зонтиковидным акациям, их руки были уже сплошь покрыты кровоточащими царапинами. Было неимоверно жарко. Глаза застилал липкий, струящийся со лба пот… Не выходя из туннеля, охотники остановились. Элиас взглядом указал на противоположную сторону поляны. В полной тишине оттуда доносился какой-то негромкий хруст… Присмотревшись, они заметили, что кусты там неестественно вздрагивают и тормошатся. Больше ничего видно не было. Минута проходила за минутой, а животное не показывалось. Перехватив недоумевающий взгляд Кагена, Секулету выразительно пошевелил челюстями. Каген понял — носорог пережёвывал ветки, и они хрустели у него в зубах… Время тянулось нестерпимо медленно. Но вот, наконец, кустарник раздвинулся, и перед ними предстало одно из самых причудливых существ планеты… Элиас и Секулету бесшумно расступились в стороны, чтобы Академиков мог снимать…
Громоздкое, неуклюжее на вид животное казалось вытесанным из серой гранитной глыбы. Выйдя из кустов, оно замерло, приподняв удлинённую, похожую на таран морду, увенчанную на носу страшным, загнутым назад рогом. Второй рог — поменьше, находился почти у глаз. Маленькие свиные глазки подслеповато щурились, а торчащие вверх уши поворачивались в разные стороны, как антенны радара, независимо одно от другого. Был даже момент, когда левое ухо носорог направил вперед, а правое назад…
Киноаппарат в руках Александра Петровича работал так тихо, что даже Каген, стоявший рядом, не мог уловить ни звука.
Не заметив ничего подозрительного, носорог опустил голову и издал ласковый хрюкающий звук, в ответ на который из зарослей выбежал детёныш, величиною, как определил Каген, «чуть поменьше тульского мотороллера»… Он тут же принялся сосать свою маму.
Это был самый подходящий момент для Кагена. Прицелившись в шею животного, он послал ампулу. Носорог дёрнул ухом — наверно, подумал, что в кожу ему впился клещ…
Академиков продолжал снимать. Каген отсчитывал секунды. Когда он дошёл до сорока, ноги животного подогнулись, и оно грузно легло на брюхо, чуть не раздавив детёныша. Охотники устремились вперёд.
Добежав до уснувшей самки, они увидели смешную картину. Глупый детёныш тыкал рогом в бок матери, приглашая её немедленно встать и дать ему дообедать… Однако взять его оказалось не так-то просто. Яростно хрюкая, он бесстрашно бросался на охотников, сбил с ног Эдодо, разорвал Кагену штанину и, наконец, помчался прямо на Академикова, который ни на миг не прекращал съёмку… Только тут, когда учёный уже чуть было не взлетел на воздух, Шимба и Чуи умудрились, наконец, набросить на зверёныша сеть и скрутить ему ноги…
— Замечательные, неповторимые кадры! — с восторгом восклицал Академиков, перезаряжая аппарат, в то время как четверо вызванных ракетой носильщиков, кряхтя от усилий, уносили трофей. — Теперь необходимо добыть второго…
Было уже около двух часов, когда охотники снова обнаружили то, что им было нужно. Судя по следам, эта самка с детёнышем была даже больше первой. Жара, очевидно, разморила животных, и они спали, забравшись в глубину колючих зарослей. Густые кусты и высокая трава почти полностью скрывали огромную тушу, так что нельзя было даже определить, где у неё зад, где перёд. Но зато хорошо были видны маленькие тёмные птички, неторопливо расхаживавшие туда-сюда по неподвижной, словно окаменевшей, спине. Это были те самые клещееды, о которых Элиас предупреждал Кагена. Александр Петрович снял птичек и опустил аппарат. Теперь оставалось только запастись терпением и ждать, пока носороги проснутся…
Каген мне потом говорил, что он терпеливо ждал. Он утверждал, что по птичкам точно определил, где была шея, и послал ампулу, хорошо прицелившись. Но я подозреваю, что всё-таки это была не шея… Иначе, почему бы игла вонзилась носорогу в зад? Каген говорит, что это произошло только потому, что как раз в этот момент носорог повернулся. Честно говоря, я сомневаюсь…
Так или иначе, выстрел был сделан. Свист ампулы и негромкий щелчок ружья встревожили клещеедов. С пронзительным криком «чуррр-чуррр», они поднялись над кустами. В то же мгновенье носорог выскочил из зарослей. Красная ампула была хорошо заметна — она торчала у него сзади у самого основания задранного вверх хвоста. Когда носорог задирает хвост, это значит одно — берегись! И тут бы Кагену следовало замереть. А он не выдержал. Неудачный выстрел его так расстроил, что еле слышное проклятье сорвалось у него с языка. Этого было совершенно достаточно. Словно выпущенный из пушки снаряд, громадный зверь рванулся на своих обидчиков… Даже если бы ампула вонзилась ему в шею, и то усыпляющая жидкость не успела бы за эти секунды раствориться у него в крови и достичь мозговых центров. Теперь же было вообще неизвестно — подействует снотворное или нет… Стрелять второй ампулой, вы сами понимаете, не имело никакого смысла. А Элиас и Секулету со своими крупнокалиберками не могли ничего сделать — вылезший вперёд Каген маячил на одной линии с носорогом, и пуля неминуемо снесла бы ему череп…
На всё, что здесь рассказано, потребовалось не более десяти секунд. В самый последний момент Академиков попытался прикрыть Кагена своим телом. Мощный толчок отбросил обоих в глубину колючего кустарника — видимо, носорог задел их только плечом или боком и по инерции проскочил вперёд.
Теперь он остервенело топтал киноаппарат, расшвыривая сверкающие на солнце детали и путаясь в вывалившейся из кассет плёнке. Наверно, он думал, что выпускает кишки своему врагу… Почти одновременно прогремело два выстрела. Носорог перевернулся и зарылся рогом в траву…
Хорошо, что они не поторопились подойти к нему. В следующее мгновение раненое животное вскочило на ноги, завертелось на месте и вдруг ринулось в сторону от охотников. Почему носорог не бросился на них? Ведь известно, что раненый носорог никогда не спасается бегством. Ответ мог быть только один — пуля повредила ему зрительный центр, и он ослеп… Прежде, чем кто-либо успел выстрелить снова, носорог исчез в зарослях.
Истерзанные колючками охотники выбрались из кустов. Вся их одежда висела клочьями. Академиков потерял очки. Неповторимые кадры охоты на носорога безвозвратно погибли… И, что самое главное, неизвестно было, где скрывается маленький носорог и куда ушёл раненый.
Элиас Кимараре пустил в небо красную двойную ракету. Это было сигналом, чтобы привели собак.
