наверх, потом взял под мышки и поставил, но я тотчас согнулась.
— Котенок…
Я вздрогнула и подняла глаза.
— Я не специально… Ты уехал, и сразу стало холодно. Ты этого не знаешь, но без тебя дом леденеет. Сквозняков полным-полно гуляет, светлячки едва горят. И мне плохо. Особняк добрый и красивый, но без тебя он молчалив и замкнут. И мне ужастики снятся… Та женщина, похожая на Агну внешне… те мужчины, которые… которых… Только Куролесь порой заглядывает, да и то, он предпочитает по ночам по улице шастать.
Я сжалась и пошла прочь, но не ступила и двух шагов. Марк поймал меня за плечи и осторожно сжал пальцы.
— Прости, Габриэль. Я такой осел! Давай я отнесу тебя в комнату и погляжу, чем смогу помочь.
— Не надо нести, — шепотом сказала я. — Дойду сама.
— Нет! — отрезал он. — Хватит с тебя нагрузок.
Он осторожно просунул руки, подхватил меня, и я поняла, что в такой позе — калачиком у него на руках — терпеть боль легче всего.
— Так не больно? — встревожено спросил Марк.
— Нет. Так хорошо. Почти не болит.
И я прижалась к нему, вдыхая теплый летний запах. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, и я вжалась носом в голую кожу на груди. Безликие дни и грустные ночи, но теперь любимый снова рядом. Надолго или всего на несколько минут — не важно. Я могу насытиться и терпеть до следующего раза.
Марк принес меня в комнату, как и обещал. Но не в мою, а в свою.
— Хватит уже, — проворчал он. — Будешь теперь жить здесь. Отныне это наша спальня.
— Я… Мы…
— Не спорь, пожалуйста. Завтра познакомлю тебя с ребятами.
Он осторожно положил меня на кровать и склонился, осматривая колени. Я боролась с желанием поправить подол, но ведь Марк был моим супругом… хотя бы на словах.
— Давай я смажу. Сразу станет легче.
Я протянула руку одернуть платье, и снова просчиталась — Марк увидел мозоли.
— Габриэль… ну зачем ты так?
— Ты хотел хорошую хозяйку — я ей стала.
И отвернулась, надеясь, что он не прочтет по моим глазам, что я стала бы для него кем угодно. Гордость была давно потеряна.
Марк вздохнул и взял меня за подбородок, поворачивая к себе. Долгих несколько секунд он смотрел мне в глаза, а я разглядывала его. У Марка были красивые черты лица. Нос не слишком изящный, но и не уродливый, брови густые, губы тонкие. Резкие загорелые скулы оттеняли светлые пряди, а глаза были лазурными, как самое яркое весеннее небо.
— Ты красивый.
Марк поднял брови и усмехнулся уголками рта.
— Рад, что нравлюсь.
Нет, он ничего не скажет обо мне. А так хотелось тоже ему нравится! Я тихо шмыгнула носом и опустила глаза.
— Зачем мне спать в твоей постели, если я тебя нисколько не привлекаю? Давай лучше я вернусь в комнату, где жила.
Мужчина вздохнул и положил ладони мне на щеки. Как горячо! По спине побежали мурашки, и сразу расхотелось упрямиться.
— Ты нужна мне здесь, Габриэль.
— Не нужна, — прошептала я. — И никогда не стану нужной. Я тебе неприятна. Не говори, чтобы утешить. Я сама вылечу спину.
Попыталась освободиться, но Марк склонился — и коснулся моих губ своими. Его дыхание было сладким и теплым, и я запрокинула голову, моментально сдаваясь.
Боль забылась. Трепетные поцелуи лишали меня воли и разума. Осторожно, ласково, мягко. Хотелось плакать от наслаждения, умолять о большем, вцепиться в настоящее и не торопить будущее, как я делала это прежде… Я протянула руки и обняла Марка, чувствуя, что боль перемешалась с удовольствием. Руки супруга легли на мою поясницу, и исходящий от его ладоней жар мигом успокоил тело.
Пуговицы этого платья находились сзади, и мужчина медленно расстегнул несколько штук, чтобы начать ласкать голую кожу. С каждым прикосновением мне становилось всё лучше, и я едва слышно постанывала от удовольствия. Было это правильно или снова привело бы к расставанию — я потянулась наверх и поцеловала любимого в губы. Боялась ощутить перемены, напряжение, но Марк ответил, и это был настоящий первый поцелуй: чувственный, нежный и напористый. Я гладила его плечи, он гладил мою спину. Мы целовались бесконечно, длинно, вкусно. Ни передышек, ни лишних слов. Казалось, даже дыхание теперь без надобности обоим. То чуть глубже, то легко и осторожно, но вел всегда он. Подчиняться движению настойчивых губ было прекрасно, и я не хотела, чтобы всё кончилось. Жадность объяла тело, приказывая сердцу стучать быстрее. Я схватила уголком рта воздух, и Марк оторвался от моих губ. Тяжело дыша, мы посмотрели друг на друга. Он снова хмурился, но я знала — ему понравилось.
— Тебе надо полежать в ванной, Габриэль.
— После тебя.
Он усмехнулся, и лоб наконец-то разгладился.
— Сильно грязный?
— Нет. Просто хочу, чтобы ты расслабился.
Неведомое выражение глаз, и дыхание изменилось.
— Прости, что я ушел и не попрощался. И за молчание прости. Я размышлял.
— Я не в обиде. Это ты прости, что расстроила… Не хотела снова говорить об Агне и не собиралась туда соваться…
— Я расстроился не потому, что ты упомянула её. Не из-за того, что ты считаешь её незаменимой. Конечно, каждый из нас уникален, но любовь всегда найдет верный путь в усталые и одинокие сердца. Надеюсь, со временем, — добавил он. — Я осознаю свои чувства и разозлился твоим мыслям, Габ. Неужели ты решила, что я позвал тебя, дабы сделать Агной?!
Действительно рассердился.
— Нет… То есть я боялась, что это так, но не верила…
Марк склонился, и наши лица соприкоснулись. Первым делом, конечно, носы. Так терлись друг о друга рыси и домашние коты — чудесная, звериная нежность.
— Рядом с тобой я снова ощутил биение своего сердца, долгие годы молчавшего.
Разве это не признание в любви? Меня охватило наслаждение. Пусть он вредина, пусть с ним трудно найти общий язык, но он не станет лгать. А если
