Ноги задрожали. Руки затряслись и потеряли силу. Глаза отказывались открываться полностью, вынуждая меня только слабо хлопать ресницами, изможденно запрокинув голову. Под кожей проносились тысячи искр, как горящие и порхающие бабочки, что своим огнем обжигали меня изнутри, щекоча тонкими и горячими крылышками.
Чем сильнее бер старался, тем гуще тьма подкатывала к горлу, вытаскивая на поверхность совершенно несвойственный мне рык. Животный, голодный и желающий продолжения.
Мужская ладонь оторвалась от бедра, чтобы тут же смять покорившуюся ласке грудь и дать мужчине больше доступа и удобства продолжать свою пытку. Низ живота раскалился, заполняясь расплавленным металлом, испаряющим меня изнутри и заполняющий чернотой опустевший сосуд.
В нем должен быть только этот туман. Он лучше меня знает, что делать.
По губам судорогой прошлась волна бесшумного рыка. Наполнившаяся силой рука зарылась в белоснежные волосы, контролируя чужую голову, которая, кажется, совсем не разочаровалась, избавив плечо от второй лямки и бессердечно набрасываясь на обделенную вниманием вершинку.
Ловко подхвати под ягодицами, Харланд без труда приподнял меня в воздух, дав обхватить мужские бедра ногами, и теперь, полностью контролируя мое тело, поцелуями поднялся выше, к шее.
— Скажи, что ты наша.
— Вранье, — выдохнула после затянувшегося молчания и тут же застонала вновь, ощутив, как чужие руки сильнее сжались на висящих в воздухе ягодицах, сминая их в самом однозначном жесте.
— Факт, — выдохнул бер, оказавшись лицом прямо передо мной. Едва мазнув взглядом по моим губам, тут же накрыл их своими, пропитывая вкусом пушистого снега, растаявшего от жара дыхания.
Забравшись коленями на постель, Харланд легко сбросил меня спиной на кровать и, не дав прийти в себя, ловко потянулся к краю сорочки, которая отвратительно справлялась со своей миссией, легко поддавшись на медвежьи уговоры и оголив меня сверху по пояс.
Бедра коснулись горячие губы, напомнив о том сне, в котором все происходило примерно так же, и немного охлаждая разбушевавшиеся желание.
Это уже не сон. И если я шагну вперед, дороги назад уже не будет.
Будучи крепко уверенной, что лорды с таким поспешным выбором, как я, определенно поторопились, и даже помолвка этого не отменяет, я замерла, с трудом переводя дыхание.
Я сейчас просто захлебнусь от этого чувства!
Все тело словно парализовало желанием. Непонятно чего, непонятно как, но единственное, что мне сейчас было необходимо — спустившийся до недопустимого бер, который уже метился носом в мое бедро, мягко поднимая ткань вверх и открывая себе вид на голую кожу.
— Я чувствую, как ты меня хочешь, — прошептал он, демонстративно и очень бессовестно рисуя влажную полоску кончиком языка вверх по бедру, чтобы практически полностью добраться до того места, куда так стремился.
Нет, это уже край! Я в шаге от пропасти, которая сожрет меня своей мощной челюстью и проглотит не жуя!
Борясь сама с собой, с огромным трудом села, упираясь рукой в мужское плечо, которое показалось каменным от напряжения.
— Отойди… — хрипя и срываясь, прошептала я, тут же будучи одаренной вопросительным и слегка взволнованным взглядом. — Отойди!
Медленно отведя руки, Харланд всем своим видом показал, что он не опасен. Сдвинулся слегка назад, прищурил свои сверкающие глаза.
Дышалось тяжело. Соображалось еще тяжелее, к тому же хаотично и дерганно. Мысли в голове сталкивались друг с другом, и уже не впервые мне почудилось, что одно мое «Я» с другим не согласно, отбивая жадное желание продолжить ласкаться с бером. Оно стремилось, рвалось к нему, готовое срывать все замки и ломать преграды, но второе «Я», более знакомое и привычное, рьяно протестовало, позволив судорожно прикрыть грудь руками и слегка опустить задранную ткань на ноги.
— Ласкана? — голос Харланда слышался треском, стучащим по вискам. — Ты в порядке?
— Уйди! Оставь меня одну!
Поведя плечами, бур принюхался, сделав какие-то выводы, и поднялся, отступая от меня еще на шаг.
Дышать стало чуть легче.
— Уходи.
— Как скажешь, — буркнул он. Не обратив внимания на недовольный и явно оскорбленный тон, я проводила крепкие мужские ноги до дверей и сдавленно выдохнула, как только она закрылась, отрезая меня от животного влияния.
Великий Медведь! Как же так вышло?!
На груди все еще чувствовались чужие губы, полосы от его языка на бедрах горели алым пламенем, а низ живота словно стянуло крепким узлом, раскаленным добела. В венах текла колючая кровь, кусая тонкие стенки и ошпаривая своей температурой. В груди все еще клубился туман, темный и непролазный, чуждый мне, неспособной на помутнение.
Это медведица.
Она просится наружу, требует, чтобы я ее выпустила, но теперь, после неожиданной близости Харланда, меня ошпарило колючим страхом, выступившим испариной вдоль позвоночника.
Я себя не контролирую рядом с ними. Это не я, а бера внутри ведет меня и тянет к ним всеми дорогами, дурманит мою голову ароматами, которые сплетаются, опьяняют и заставляют меня поддаваться на ласки этих… этих женихов.
Сколько раз мне еще удастся взять себя в руки? И когда этот неравный бой со стихийной медведицей окончится для меня поражением?
Инесс. Мне нужна Инесс.
— Угу, — не отрываясь от своего занятия, подруга ухнула как филин и продолжила водить иголкой сквозь ткань. — Поэтому ты примчалась в одеяле?
— Угу.
Теперь была моя очередь гудеть. Завернувшись в свое одеяние потуже, я горестно вздохнула, вспомнив, какими перебежками убегала к Инесс, бессовестно сперев чужие, не подходящие мне по размеру сапоги, мысленно извинившись перед обокраденным бером.
Будто у меня был выход.
Зная этих троих, не как облупленных, конечно, но уже достаточно… хм… близко, я прекрасно понимала, что вскоре они очередью потянутся в свою спальню, и каждый поспешит одарить меня ненужным вниманием. Поэтому и сбежала. Неплохо было бы у подруги еще платье выпросить — не бежать же к себе, вновь кутаясь в одеяло и рискуя попасться кому-нибудь на глаза.
— Могу тебя поздравить, — усмехнулась подруга, но как-то невесело. — Медведица просыпается.
— Это я поняла. Лучше скажи, как ее обратно усыпить? Мне сейчас никак нельзя на ее провокации поддаваться!
— Почему? — искренне удивившись, Инесс отложила свое шитье на колени.
— Как «почему»? Эти беры… Они рядом все время, мне от них… голову туманит.
— Так и должно было быть, — пожав плечами, подруга вернулась к своей работе, но все же добавила. — Ласкана, они твоя пара. Да, я слышала, как тебе лорд на балконе признался, а это все, точка!
— Куда?
