повезло, что не случилось ничего хуже.
— Я… это не имеет ко мне никакого отношения. Я сказала ему, что он твой клиент, а я просто подменяла тебя. Вот и все.
Рико фыркнул, как будто ему было больно это делать.
— Ты хочешь сказать, что отказалась от выгодной возможности сделать татуировку Данте Кампано без споров? Что, ты не говорила ему, чтобы он угрозами заставил меня отдать тебе заказ, и чтобы я не думал мстить тебе за это, иначе…? — Яд капал с каждого слова. — Объясни мне, почему я должен в это верить?
Потому что, если я перейду тебе дорогу, ты можешь положить конец моей карьере в этом городе. А может, и за его пределами, с теми связями, которые у тебя есть. Потому что я не только не могу позволить себе сжечь мосты, но даже не могу подумать о покупке спичек, если вдруг захочу. Но говорю я другое:
— Потому что я тебя уважаю, — говорю я ему ровным тоном. — Ты взял меня в ученики, ты помог мне стать тем, кем я являюсь сейчас. Без тебя у меня не было бы даже такой возможности. Я не собираюсь уводить клиента у тебя из-под носа. Даже если мне его предложат.
— И я бы никогда не сказала кому-то идти и угрожать тебе таким образом. Или вообще. — Поспешно добавляю я.
По правде говоря, меня тошнит от такого подлизывания к Рико. Я не хочу осыпать его похвалами или вести себя так, будто без него у меня ничего бы не вышло. Я не верю, что это так. Я благодарна за те возможности, которые он мне предоставил, но в Лос-Анджелесе есть множество мастерских, которые могли бы взять меня к себе. Возможно, я не так быстро продвинулась бы вперед, но для меня это никогда не имело значения. Важно то, что я смогу осуществить свою мечту, которая у меня всегда была, независимо от того, как она будет реализована.
Рико пристально смотрит на меня, это несложно сделать, учитывая, какими опухшими выглядят его глаза.
— У меня нет другого выбора, кроме как поверить тебе, — говорит он наконец. — Или хотя бы притвориться, что верю. Данте ясно дал понять, что если тебя уволят или если он узнает, что после этого что-то изменилось в твоей жизни, он выведет меня из равновесия. Но вот в чем дело, Эмма.
Он делает шаг ближе ко мне, потом еще один, и в его жесте невозможно уловить явную угрозу.
— Возможно, я не смогу сделать то, что хочу, из-за моего полуночного посетителя. — Лед в его голосе заставляет меня вздрогнуть, я совсем не уверена, что он не имеет в виду нечто гораздо худшее, чем завершение моей карьеры. — Но я могу позаботиться о том, чтобы ты заплатила и другими способами. Например, ты будешь отдавать мне часть того, что Данте тебе платит. Восемьдесят процентов, на самом деле. Если он даст тебе чаевые, ты тоже отдашь мне половину. И если я получу хоть намек на то, что ты ему об этом расскажешь, у меня не будет особого стимула не делать тебе хуже, если он и так будет срывать зло на мне. Взаимное уничтожение, Эмма. Или, выражаясь более простонародно, — швы накладываются на швы. Если я собираюсь наложить их, можешь быть уверена, что я позабочусь о том, чтобы и ты наложила.
У меня такое чувство, будто пол уходит из-под ног, будто меня может стошнить прямо сейчас. Восемьдесят процентов. Лучше бы я вообще не брала Данте в клиенты, учитывая те вечера, когда его сессия будет отрывать меня от работы в салоне. Единственное спасение в том, что если он и дальше будет доволен моей работой, то порекомендует меня другим. Остается надеяться, что Рико не станет вымогать у меня и эти рекомендации.
И ты снова увидишь Данте. Этот маленький ворчливый голос в моей голове не перестает напоминать мне об этом, о том, что есть причины, помимо профессиональных возможностей и денег, чтобы захотеть вернуться… как бы это ни было неразумно.
Я также не уверена, что смогу пережить неловкость от того, что снова увижу его, после того случайного телефонного звонка. Но, похоже, выбора у меня не будет.
— Так это все? — Я смотрю на Рико, задаваясь вопросом, правильно ли я все понимаю. — Ты отдаешь мне Данте. Ты поручаешь мне работать над его…
— Я ничего тебе не отдам, — шипит Рико. Его взгляд черен и зол, как у крысолова. — Мне просто сказали, как все будет. И теперь я передаю это тебе. Ты выполняешь работу Данте. Сделай чертовски хорошую работу, лучшую из всех, что ты когда-либо делала. Не давай ему ни единого повода думать плохо об этом салоне, обо мне или о ком-то, кто с ним связан. И каждый вечер, когда ты будешь приходить сюда после сеанса с ним, восемьдесят процентов от гонорара и половину чаевых лучше отдавать мне наличными. Даже не думай меня обманывать. Я знаю, каков размер гонорара, и ты можешь думать, что тебе удастся избежать наказания за чаевые, но я это выясню. Так или иначе, я гарантирую, что так и будет. — Он смеется, и кривая улыбка на его лице выглядит жутко в сочетании с гипсом на носу и синяками. — Не обманывай меня, Эмма. Ты пожалеешь, если сделаешь это.
Я молча киваю. Я не могу ничего сказать. Холодный страх, пронизывающий меня, не дает этого сделать, в сочетании с гневом, который заставляет меня сесть в свой Chevelle и мчаться к пентхаусу Данте, только чтобы спросить его, какого черта он себе позволяет.
Вот что происходит, когда вы общаетесь с боссом мафии. Его способы решения проблем не являются нормальными.
Ничего в этом нет нормального.
— Мы поняли друг друга? — Рико смотрит на меня. — Скажи это вслух, Эм.
— Не называй меня так, — возмущаюсь я. Меньше всего мне сейчас хочется слышать от него прозвище, которым меня называют отец и самые близкие друзья. Прозвище, которое кажется милым и интимным. — Но да. Я поняла.
— Он ведь дал тебе чаевые в ту первую ночь, не так ли? — Рико выжидающе смотрит на меня. — Я буду щедрым и скажу, что возьму только половину, а не все, как следовало бы. В конце концов, тогда он еще был моим клиентом.
Мне хочется ударить его по его и без того покрытому синяками лицу. Это похоже на пинок, когда я уже упала, а я так устала от подобных ощущений. С тех пор как умер мой отец,
